19-й армией. В Одесский округ для обороны Крыма в период с 19 по 23 мая передислоцировались из Северо-Кавказского округа управление 9-го стрелкового корпуса и 106-я стрелковая дивизия из Киевского особого военного округа.

Общий объем перевозок войсковых соединений составлял 939 железнодорожных эшелонов. Растянутость выдвижения войск и поздние сроки сосредоточения определялись мерами маскировки и сохранением режима работы железных дорог по мирному времени. К началу войны только 83 воинских эшелона прибыли в назначенные пункты, 455 находились в пути, а 401 эшелон еще не грузились[330]. Соединениям предписывалось иметь только часть запаса боеприпасов, горючего, продовольствия, предусмотренного мобилизационными и оперативными планами. Всего из внутренних округов в соответствии с планом стратегического развертывания началось выдвижение 28 дивизий, 9 управлений корпусов и 4 армейских управлений. В это же время войска 20, 24 и 28-й армий готовились к передислокации»[331].

Небезынтересно также заметить, что после соответствующих совместных учений с передовыми частями Красной Армии в апреле — мае 1941 г. пограничникам и армейским в мае же было приказано тренировать личный состав на отражение атак превосходящих сил противника и маневр в сложных условиях[332].

В свете уже приведенных выше фактов о выдвижении войск по плану стратегического развертывания РККА на случай войны с Германией продолжать талдычить о том, что-де Сталин поздно нажал какую-то неизвестную «красную» кнопку, просто неуместно.

В промежутке с 19 по 22–23 мая 1941 г. (ориентировочно, исходя из дат, указанных на документах и даты последовавшего события) Наркомат обороны и Генеральный штаб с подачи Сталина провели стратегическую командно-штабную игру на картах, включавшую также и авиационную игру с участие ВВС Прибалтийского и Западного особых военных округов (судя по документам, также и с участием ВВС Киевского особого военного округа, хотя отдельного задания на игру для ВВС КОВО не обнаружено)[333].

Фактически сразу же после этой СКШИ, 24 мая 1941 года, в кабинете Сталина состоялось многочасовое совещание, участниками которого кроме самого Сталина были: заместитель главы правительства и нарком иностранных дел Молотов; нарком обороны Тимошенко; начальник Генерального штаба Жуков; начальник Оперативного управления Генштаба Ватутин; начальник Главного управления ВВС Красной Армии Жигарев; командующие войсками пяти западных приграничных округов, члены Военных советов и командующие ВВС этих округов. Других столь же представительных совещаний высшего военно-политического руководства СССР не было — ни за несколько месяцев до 24 мая, ни после этой даты вплоть до начала войны.

Именно на этом совещании Сталин, скорее всего, и заявил: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии… От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии… Они надеются, что после взаимного истребления Германии и Советского Союза друг другом, сохранив свои Вооруженные силы, станут безраздельно и спокойно господствовать в мире» (правда, к сожалению, стенограммы подведения итогов как этих КШИ, так и январских КШИ пока не опубликованы)[334].

Обратите внимание — почти за месяц до начала войны Сталин открыто всех предупредил о грядущем нападении Германии! Открыто подчеркнул, что СССР может подвергнуться именно внезапному нападению! И как после этого воспринимать до сих пор гуляющие байки об «упрямстве» Сталина, его якобы нежелании уразуметь угрозу грядущего нападения, о том, что он якобы верил Гитлеру и т. п. чушь о слишком позднем нажатии на какую-то «красную» кнопку?!

Судя по всему, разведывательная информация о переводе с 00 ч. 00 мин. 23 мая 1941 г. графика воинских перевозок вермахта на Восток, в «режим максимально уплотненного графика движения эшелонов» (темп 48 поездов в сутки) в сочетании с текущей информацией о вероятности нападения Германии в середине — двадцатых числах июня 1941 г. сыграли свою роль в таком откровенном предупреждении Сталина. Кстати, этим же явно обусловлено и то, что 27 мая 1941 г. приграничным округам был отдан приказ «о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов» и т. д.[335]

Достоверно известно, что 3, 6, 7, 9, 10 июня 1941 г. Тимошенко и Жуков были в кабинете Сталина, причем 3 июня они провели там 2 часа 46 минут, а 6 июня — 2 часа. Проще говоря, Тимошенко и Жуков согласовывали со Сталиным намеченные ими мероприятия.

С начала июня по 21 июня 1941 г. были приняты решения и началось выдвижение вторых эшелонов (резервов) западных приграничных военных округов, а также проведены конкретные мероприятия по повышению боевой готовности войск армий прикрытия[336], а также осуществлялись конкретные мероприятия по непосредственному приведению войск в состояние полной боевой готовности.

Дело в том, что Генеральный штаб к этому времени, то есть в начале июня 1941 г., уже располагал фактическими данными о завершающемся сосредоточении войск противника и сроках его нападения[337]. Более того. Уже в самых первых числах июня НКО и ГШ, как, впрочем, и высшее советское руководство знали точную дату нападения Германии — 22 июня 1941 г. В то же время нельзя не отметить, что до сведения хотя бы командования округов эти точные данные разведки в тот момент не были доведены. По крайней мере, никаких конкретных документальных следов к моменту завершения этой книги обнаружено не было.

Небезынтересно также отметить, что в черновике мемуаров Г.К. Жукова есть строки, которые более чем чудесным образом ну никак не попадают ни в одно из переизданий его «Воспоминаний и размышлений». А все потому, что этими строками Георгий Константинович описал то, что делалось еще до 13 июня: «Командующим приграничных военных округов было приказано вывести войска округов — назначенных в состав войск прикрытия, ближе к государственной границе и тем рубежам, которые они должны были занять при чрезвычайном обстоятельстве, по особому распоряжению. При этом передовые части было приказано выдвинуть в зону пограничных частей. Проводились и другие не менее важные мероприятия. Все это обязывало командующих округами и армиями повысить боевую готовность и общую боевую бдительность»[338].

В связи с усилением группировки немецких войск на границе, повсеместной фиксацией факта завершения их сосредоточения и резко нараставшим поступлением конкретизирующей информации о наиболее вероятных сроках нападения в начале июня 1941 г. Военные советы западных округов стали направлять в НКО и ГШ запросы с предложениями-просьбами санкционировать вывод войск округов ближе к границе в соответствии с планами прикрытия. То была нормальная, естественная и вполне закономерная реакция командования этих округов на угрожающую обстановку на границе. Как видите, никто — ни Сталин, ни НКО, ни ГШ — не сковывал их инициативы, никто из