Сквозь толпу пронесся порыв ветра, наполнив сердце Хэсины ледяной ясностью.

«Есть одна легенда. Легенда о мальчике по имени И-доу».

Легенда о плоти, отданной, чтобы спасти плоть, и о жизни, отнятой, чтобы спасти другую жизнь.

Но если она будет подкармливать в людях страх, она не спасет их. Она их отравит.

Хэсина свернула свиток. Она не станет читать эти слова. Не будет еще сильнее разделять свое королевство. Она не поступит, как отец, и не предаст свои идеалы.

– Когда Одиннадцать героев положили начало новой эпохе, – заговорила она, – они упростили язык, чтобы каждый мог научиться читать и писать. Способность думать своей головой – это сила, которую может приобрести каждый, независимо от благородства крови и социального статуса. Чтобы учиться, мы должны понимать факты. Я не стану утаивать их от вас. Двенадцать дней назад в дворцовые подземелья проникли…

– Пророки!

– …неизвестные преступники, – продолжила она, не обращая внимания на выкрик. – Наши элитные стражи получили ранения. Трое из них погибли – взрыв разорвал их тела на части. Их имена войдут в «Истории империи», а их семьи будут удостоены почестей. Тела осужденной и преступников, проникнувших в подземелья, также не были найдены. Я знаю, это страшное время, – проговорила она, стараясь заглушить крики. – Время, какого королевство еще не видело до сих пор. Но, хотя у нас и недостаточно информации, нельзя делать опасные выводы.

– Так кто же убил короля?

Так кто же убил короля?

Так кто же убил короля?

Так кто же убил короля?

Я не знаю: правда. Ся Чжун: ложь. Мэй: ложь, которую люди примут за правду.

– Это сделала осужденная? – кричали люди, пока Хэсина молчала, парализованная выбором, который ей предстояло сделать. – Это сделали пророки?

– Виноваты пророки!

– Пророки! Пророки!

Правда или ложь.

Сделать этот выбор Хэсина так и не успела, потому что в этот момент к ее горлу приставили нож.

Рука, лежащая на плече Хэсины, не давала ей пошевелиться, хотя та и сама не смогла бы сдвинуться с места. Вторая рука прижимала нож к ее горлу. Хэсина почувствовала, как по ее шее стекает тонкая, теплая струйка.

– Это была я. – На них налетел порыв ветра, и к щеке Хэсины взметнулись пряди цвета черного ореха, обдав ее ароматом османтуса и цветущего персика. Она знала его так же хорошо, как свой собственный. Ветер усилился, но ему не удалось заглушить голос Лилиан. – Короля убила я.

Земля разверзлась под ногами Хэсины. Лица слились в одно, разные оттенки кожи стали неотличимы друг от друга. Горожане, стражи… все было сметено волной ее ужаса.

– Это ложь, – прошептала она.

Лилиан ответила криком, который прорвал покрывало тишины.

– Я убила его ради королевства!

– Замол…

Лезвие прижалось к ее горлу еще сильнее. Струйка побежала быстрее, забираясь под запахнутый воротник ее рюцюня. Мысли Хэсины неслись так же стремительно. Лилиан говорила неправду. Она действовала по сценарию. Играла роль. Иначе и быть не могло. Ее сестра не «убивала» их отца. Она…

– Я тоже считала, что король благочестив и добродетелен. Я называла его отцом. Но за благочестием скрывалось неумение управлять страной, а добродетель служила оправданием его прошлым грехам.

Мир снова обрел свои очертания: сотни людей, стоящих перед павильоном, и стражи на ступенях, чьи пики и взгляды были направлены на горло Хэсины.

– Это королевство – мой дом. – Голос Лилиан прорезал ветер. – Я хотела для него лучшей судьбы, поэтому и отняла у короля жизнь.

Разум Хэсины оттаял. Какими бы мотивами ни руководствовалась Лилиан, Хэсина должна была ее остановить, пока она не подписала себе смертный приговор.

– Я возложила свои надежды на эту королеву, – проговорила Лилиан.

Ударить ее локтем под ребра, схватить за запястье. Вырвать нож. Люди наблюдают; у тебя всего один шанс.

– И я снова ошиблась…

Дрожь пробежала по телу Лилиан, прежде чем Хэсина успела хоть что-нибудь сделать. Прерывистый выдох сестры согрел ей щеку.

Нож упал.

Вслед за ним упала и Лилиан. Хэсина едва успела подхватить ее и сама согнулась под тяжестью ее веса. Совершенные черты лица ее сестры исказила гримаса боли, и сердце Хэсины сжалось.

– Поговори со мной, Лилиан. Скажи мне, что случилось?

– На-На. – Лицо Лилиан снова дернулось, и ее зубы окрасились в красный. Разум Хэсины снова покрылся коркой льда. Нет. Нет, нет, нет, нет. Она стала лихорадочно искать источник травмы, и вдруг ее рука уперлась в продолговатый предмет, торчавший из спины Лилиан. Дрожащими пальцами она схватила ручку, точнее, рукоять кинжала, вонзенного под левую лопатку.

Снег начал падать медленнее.

Это… это не могло происходить наяву. Нет, это было не по-настоящему. Лилиан просто притворялась. Она вот-вот вскочит на ноги и закричит: «Сюрприз! Попалась!»

Но она слышала прерывистое, хлюпающее дыхание сестры. Над ними нависла тень. Взгляд Хэсины пронесся по подолу черно-золотого ханьфу и замер, остановившись на руках.

На руках Цайяня. Его правая кисть сжимала левую, и костяшки его пальцев были забрызганы кровью. Он один стоял позади них с Лилиан. Он один мог… мог…

Мог…

– На-На. – Охрипший голос вытащил Хэсину из бурлящего потока правды. – Все министры… – просипела Лилиан.

– Ш-шш. Сейчас мы отнесем тебя к придворной вра…

– …дуралеи. Им в головы даже не пришло такое решение…

Решение. Это слово выбило весь кислород из легких Хэсины. Решение? Что еще за решение? Чего она хотела добиться?

– Тише.

Лилиан улыбнулась ужасной, кровавой улыбкой. А потом, задохнувшись от напряжения, дернула рукавом.

На ступеньку упал сверток. Стражи, бежавшие к Хэсине, едва успели увернуться, прежде чем он взорвался. По воздуху разлетелись куски камня, и горожане закричали от ужаса. Их вопли не смолкли, даже когда дым рассеялся.

Причиненный ущерб нельзя было сравнить с тем, что произошло в темницах тяньлао. Но люди об этом не знали.

Людям эти два события покажутся звеньями одной цепи.

Дым, застилавший сознание Хэсины, тоже начинал рассеиваться. Осознание ударило ее, словно плеть.