— Шерстяное Ремесло занимает большое место в жизни Крови. Всегда так было.

— Очень печальные времена для всех нас, — посетовал Секретарь. — Не жди ничего хорошего от таких разрушений.

— Вы что-нибудь знаете о случившемся? Мы не многое слышали по дороге из Веймаута.

Секретарю стало неловко. Он собрал губки в гузку и сдунул пыль со скамьи:

— Мы обычно не слишком широко делимся теми сведениями, которые Ремесло собирает по своим каналам, — сказал он, но, увидев разочарованное лицо Тейма, заторопился: — Но поскольку ваш отец, как вы говорите, был членом, вы можете получить ту же информацию где-нибудь в другом месте. Я думаю, мы знаем не больше, чем все остальные за этими стенами.

— Я был бы благодарен за любые новости.

— Конечно, конечно. Это-то понятно. К своему сожалению, не думаю, что могу сказать вам что-нибудь утешительное. Последние вести, которые мы получили, касались битвы где-то между Андураном и Гласбриджем. В ней пал Гирен нан Килкри-Хейг и многие другие. Темный Путь победил. Андуран осажден.

У Тейма поникли плечи:

— Смерть Гирена — плохая новость. Она разобьет сердце его отцу. Он был хорошим человеком. Как могло это все так быстро произойти? Андуран в осаде?

Секретарь нервно пожал плечами:

— Трудно отделить факты от слухов. Из ваших земель до нас доходит много невероятных толков. Рассказывают о диких людях, которые едят человеческое мясо. Говорят о кирининской армии, которая мародерствует в долине. Мне говорили (признаюсь, я злоупотребляю доверием), что лесные твари напали на Колглас. Белые Совы совершили набег на город, а в это время вороны проникли в замок.

Тейм мрачно разглядывал руки, сложенные на коленях. Он должен быть там, с Кросаном.

А секретарь продолжал:

— Мне очень жаль, но ведь вы и сами знаете, что факты могут очень отличаться от страхов. Может быть, дело обстоит не так плохо, как кажется.

— Даже если все эти слухи верны лишь наполовину… — Тейм не закончил фразу, да и много ли он мог сказать?

Ремесленник откашлялся и чуть-чуть придвинулся поближе к воину.

— Пришла весть из Веймаута о наборе новых армий. Сбор будет здесь и в Дрендаре. Большие силы должны, в конце концов, победить. И триумф будет принадлежать Хейгам, а не Тирам.

— К тому времени на месте моего дома появится пустырь. Раз Верховный Тан, встав плечом к плечу с моей Кровью и с Килкри-Хейгами, с самого начала был озабочен только распространением своей тени на юг, триумфа не будет.

Он сказал и тут же пожалел, что эти слова вырвались у него изо рта. Ремесла здесь были большей властью, чем в его собственных землях, более вовлечены в управление и влияние Крови Хейг. Хотя у Шерстяного Ремесла было не так уж много друзей среди Хейгов, все-таки опасно дурно отзываться о Тане Танов, не зная, когда и кому повторят твои слова. Секретарь смотрел на Тейма, но на лице его ничего было не разобрать.

— Это правда, что Верховный Тан ослепил Игрина? — тихо спросил он.

— Правда. Милость Королей.

Секретарь медленно кивнул. Через несколько мгновений раздумий он тяжело вздохнул.

— Гривен ок Хейг ни у кого не пользуется доброй славой, кроме Теневой Руки. В такие времена, как нынешние, эти двое заводят себе плохих друзей. Армии вроде бы вызваны, а на дороге нет никаких больших отрядов. Как вы думаете, почему? Я слышал от одного человека — капитана арбалетчиков Хейга, который в таверне, тут, неподалеку, распустил язык, — так вот он заявил, что не двинется на север, пока не будет покончено с вашей Кровью. Он говорил, что в долине Гласа не будет больше никаких танов Ланнис. — Секретарь передернулся и начал озираться. — Я уверен, это только слух, но не единственный, который вы слышали в наших окрестностях.

— Не единственный, — буркнул Тейм.

— Мне нужно возвращаться к делам. Я должен встретиться с мастером нашей богадельни. В Ремесле работа никогда не прекращается.

— Да. Спасибо. Я вам очень благодарен.

Теряясь в мыслях, Тейм возвращался по улицам Дан Эйгла. Много месяцев назад он отправлялся на юг и обещал жене, что вернется. Сейчас он возвращался, но, кажется, слишком поздно для нее. Для них для всех. Он опасался, что ему и его людям придется вернуться на поля долины Глас. В конце концов долина все-таки больше подходила для того, чтобы обрести Темный Сон, чем горы Даргеннан-Хейга, в которых они оставили так много товарищей, а Крови Темного Пути были противником, достойным жертв. Но если в словах секретаря Ремесла была правда (а Тейм предчувствовал, что так оно и есть), придется так или иначе считаться и с Кровью Хейг тоже. У Тейма появилось отчетливое ощущение: что бы ни случилось в ближайшие недели или даже месяцы, он никогда больше не узнает мира и покоя. Все оставшееся ему время будет кровавым.

Дин хейн поглотил их. По мере того как их обступал ивняк, дневной свет сменялся тенью и мраком. Оризиан продирался сквозь него в каком-то недоверчивом и изумленном оцепенении. Ему хотелось крикнуть, остановить всех и повернуть обратно. Это все неправильно. Это не похоже на то, что предполагалось. Но Рот шел прямо по его пятам, и они не могли останавливаться. И кроме того, это было похоже.

Тонкие ветки хлестали его по лицу. Деревья стояли плотно, одно к одному, и никаких тропинок через это смертное место. Оризиан что-то почувствовал на щеке и решил, что это какое-нибудь насекомое. Он смахнул его. Оказалось, что это слезы.

Вдруг деревья кончились. Перед ними выросла абсолютно отвесная каменная стена. С огромной высоты Прыжок Сарна обрушивался во вспененный водоем, поднимая в воздух тучи мелких брызг, отчего над поверхностью водоема висел густой туман. Оризиан тут же почувствовал, что вся его кожа покрылась капельками.

— Мы должны вернуться, — прошептал он, но из-за грохота водопада его услышал только Рот.

— Рана была смертельной, Оризиан. Мы ничего не могли сделать. Может быть, они о нем позаботятся.

Оризиан с удивлением разглядывал отвесную скалу. Казалось, она вся покрыта рубцами и шрамами. Кое-где, погруженные во влажное дыхание водопада, виднелись пятна лишая и папоротника. Кое-где жизни не было совсем. У подножия скалы была каменная осыпь и валуны.

Эсс'ир начала карабкаться, цепляясь за трещину, которая вилась рядом с водопадом. Варрин пошел следующим, махнув людям, чтобы следовали за ним.

Оризиан и Эньяра колебались, но Рот тихо сказал:

— Нужно идти. Вернуться мы не можем. У нас нет выбора, кроме как довериться им.

Оторвав ногу от земли, Оризиан сразу почувствовал себя безнадежно одиноким маленьким жучком, ползущим по стене огромной башни. Окружающий мир перестал существовать для него, теперь все его мысли были заняты только ощущением шероховатого камня под пальцами и ревом Прыжка Сарна. Упадешь, места мокрого не останется. Поэтому для него остались только поверхность скалы, за которую он цеплялся, да прозрачный небесный свод над головой, и ничего больше, если не считать пустоту. Только в голове он слышал какой-то гул, может, это грохотал водопад, может, нет.