состава населения всей Западной Европы. Единственными источниками для изучения служат описания Юлия Цезаря в его «Истории Галльской войны»2 и данные археологические. По этим источникам мы можем однако заключить, что хотя религиозный быт кельтов представляет еще большую грубость (отличался даже кровожадным характером), тем не менее кельты, еще до знакомства с римлянами, достигли значительной степени культурного развития, и нет основания предполагать, что, будучи предоставлены самим себе, они не выработали бы собственной самобытной цивилизации. Вмешательство римлян и их цивилизующее влияние только ускорили ход прогресса, они облегчили, сократили работу, на которую кельтам, быть может, потребовалось бы много веков.

В противоположность римлянам и грекам, финикияне раньше были знакомы с кельтским западом, имели там свои колонии, поселения, но совершенно не сближались с туземным населением. Римляне же сразу поставили себя на другую ногу с побежденными ими народами. В то время как первые, преследуя только свои торговые интересы, обращали мало внимания на туземное население, не углублялись внутрь страны, не старались иметь на жителей никакого цивилизующего влияния, римляне хотя и лишали побежденных их прежней свободы, но не смотрели на них с презрением, считали и их способными приобщиться к римской цивилизации. Это великое, грандиозное дело – объединение всего известного тогда мира под одной властью и одной цивилизацией – представляет несомненную заслугу империи.

Целым рядом мудрых мер, таких как введение муниципального устройства, распространение на провинции прав римского гражданства, основание школ, где преподавался латинский язык, служивший ключом к приобретению этих прав, также устройством многочисленных дорог, облегчавших сношения между самыми отдаленными частями империи и лагерных городов, служивших центрами, откуда распространялась римская цивилизация, – именно рядом подобных мер Римская империя достигла того, что к концу IV века и началу V века грандиозный процесс романизации кельтов был закончен и вся громадная территория, населенная этим племенем, обратилась в цветущие римские провинции, совершенно утратив прежнюю физиономию, переняв от своих победителей религию, нравы, обычаи и даже язык. Результаты мудрой политической системы Рима и теперь налицо: романские языки и романская нация. Мы имеем перед собой невиданное, поразительное явление: целый народ, достигший известной степени культуры, отказывается от своего природного языка и принимает язык своих победителей. И этот факт может быть наблюдаем не только в высшем сословии, что было бы проще и понятнее, но также в народной массе. У римлян, как у всех народов, более или менее развившихся, существовали два языка: один – литературный, на котором писали и говорили люди образованные, это язык Юлия Цезаря и Цицерона; другой – народный, крестьянский разговорный язык низших классов населения. Различие между ними было настолько велико, что крестьянин Италии не понял бы ни речей Цицерона, ни произведений римских поэтов. В провинциях распространялся и тот и другой: в школах преподавали литературный латинский язык, который усваивался высшим образованным классом, в массы же проникала народная латынь (lingua latina vulgaris), заносимая сюда легионерами и промышленниками – главными пионерами римской цивилизации. Эта последняя вытеснила местные наречия и послужила основой для первоначального общероманского языка, на котором говорило население Испании, Дакии, Галлии, Дунайских провинций и из общего лона которого выделились впоследствии испанский, португальский, французский, итальянский и румынский языки. На общем происхождении от одного корня народной латыни и зиждется, собственно, родство и сходство романских языков.

До самого конца IV и начала V века Галлия была самой цветущей из римских провинций, представляла центр образованности. Галльские школы считались лучшими и наиболее знаменитыми во всей империи: они выставили целый ряд известных писателей и ученых. Население, давно уже превратившееся в галло-римское, пользовалось цветущим благосостоянием множества богатых городов и селений, украшением которых были многочисленные произведения искусства, храмы, театры, цирки, термы; образованный и богатый высший класс, живший в своих великолепных виллах со всею утонченной роскошью римских магнатов, – все это совершенно затмевало вид прежней варварской страны, сулило Галлии блестящую будущность. Но вот на романизованную почву Галлии вступают германцы.

Варвары германского происхождения, начавшие наводнять границы Западной Римской империи еще со II века по P. X.,3 были и раньше известны римлянам. Так, они испытали еще до P. X. нашествие кимвров и тевтонов; 4 мы знаем, что Юлий Цезарь, покоряя Галлию, прежде всего явился ее защитником от германского нашествия, предводимого Ариовистом, и переходил на правую сторону Рейна, чтобы нагнать страх на беспокойных германских соседей.5 Сначала римлянам удавалось страхом своего оружия удерживать германцев на их местах. Но в половине III века у империи замечается упадок энергии в борьбе с варварами, равно как и полный внутренний упадок, причины которого, впрочем, наукой еще не объяснены удовлетворительно. Тогда германцы, именно аламанны, заняли так называемые «десятинные поля», прорвав пограничную систему укреплений, известную под именем «Римского вала».6 Один из лучших императоров Иллирийского дома, восстановитель империи (restitutor imperii) Аврелиан уступил готам провинцию Дакию, основанную Траяном на севере Дуная.7 Реформы Диоклетиана и Константина, перестроившие империю на началах централизации и бюрократического управления, затем союз государства с христианской церковью несомненно задержали на некоторое время процесс разложения империи, отсрочили его, но не поворотили назад начавшегося процесса.8 Дело шло о вступлении на историческую сцену нового большого племени – германского, и вопрос заключался только в том, какими путями совершится его вступление в среду цивилизованных народов: повторится ли старая история с кельтами, то есть будут ли германцы покорены Римом и романизированы, или же история изберет какой-нибудь другой путь? Мы знаем, какой именно путь был ею избран. Начиная с IV века по P. X.9 под влиянием толчка, данного гуннами и приведшего к событию, известному в истории под названием Великого переселения народов, германцы все сильнее и сильнее начинают напирать на границы империи. Все непрерывнее и ожесточеннее становится борьба. Но падающая империя не в состоянии долго удерживать этот стремительный напор неистощимых германских сил. Она одерживает над ними блистательные победы, однако на месте разбитых полчищ появляются другие; целыми народами, целыми племенами обрушиваются варвары на империю. Граница прорвана, германцы наводняют империю, основывают на ее территории свои государства – и вот под 476 годом историки отмечают великое всемирное событие: падение Западной Римской империи.

Но действительно ли Римская империя пала жертвой завоевания?

Помимо варваров, державшихся вначале только на окраинах империи, Римская империя была уже давно наводнена огромным количеством варваров в качестве поселенцев-хлебопашцев, поселенных ею на своих землях, или рабов. Эти полусвободные германские колонисты, прикрепленные к земле, которую они должны были обрабатывать в свою пользу, но с уплатой известных повинностей деньгами или натурой землевладельцу, назывались колонами. Колоны набирались по