Окна по большей части не были освещены. Единственные видимые признаки чьего-то присутствия Алек заметил в помещении слева от главного входа. Юноша сбросил башмаки и уже приготовился нырнуть в одно из окон, как услышал приближающийся стук копыт. Четверо всадников подъехали к дому и постучали в дверь. Когда она открылась, в ярком свете Алек мельком увидел прибывших. Лиц их рассмотреть он не смог, но заметил пурпурные сенгаи Брикхи.

«Похоже, я добрался вовремя», — подумал Алек.

Он подождал, пока дверь закроется, а потом босиком бесшумно подбежал и спрятался за колоннами. Окно справа от входа выглядело достаточно многообещающе: темное и без ставень. Алек скользнул через подоконник и скорчился на полу, прислушиваясь Скоро он убедился, что в комнате никого нет. Тогда юноша вытащил из своего набора инструментов светящийся камень и, прикрывая его рукой, огляделся. Комната была пуста, из нее вела единственная дверь. Алек сунул светящийся камень за пояс и прокрался в неосвещенный коридор. Его босые ноги бесшумно ступали по гладкому каменному полу.

Скоро Алек нашел проход, ведущий в главный зал. Выглянув из двери, он увидел, как зал пересек слуга, тут же вернувшийся с несколькими лапносцами. До юноши донеслись слова: «Добро пожаловать в сад».

«Действительно, удача в сумерках сопутствует мне», — подумал Алек, возвращаясь тем же путем, что и пришел. Каковы бы ни были местные порядки насчет воровства и чтения мыслей, похоже, ауренфэйский бог милостив к смиренному ночному соглядатаю. Если бы только везение не изменило ему, пока он не найдет нужный сад.

После нескольких неудачных попыток Алек нашел наконец комнату, низкий балкон которой выходил в освещенный двор. Подкравшись к ведущей на балкон арке, юноша выглянул в нее и тут же отпрянул, боясь, что громкий стук сердца выдаст его присутствие. менее чем в двадцати футах от него сидел Юлан-и-Сатхил. Успокоившись и двигаясь со всей осторожностью, Алек снова бросил взгляд во двор.

Большой полный раскидистых растений сад во внутреннем дворе освещался светильниками в форме полумесяца, укрепленными на высоких шестах. Юлан сидел лицом к своим гостям, которые по большей части Алеку видны не были. Судя по доносившимся голосам, их было не больше дюжины. Алек узнал кирнари Лапноса и Брикхи, сидевших среди членов малых кланов, слуги обносили гостей вином и сладостями.

Алек уже собрался на животе подползти поближе к балюстраде балкона, когда дуновение ветерка донесло до него запах, заставивший его замереть на месте. Эту смесь ароматов пряностей и мускуса он встречал только однажды: в Доме с Колоннами Волосы у Алека зашевелились, по спине пробежали мурашки.

В поисках источника запаха он повернулся — как раз вовремя, чтобы заметить полоску света под дверью. Алек только успел прижаться к стене за дверью, как она распахнулась. Сквозь щель между притолокой и дверью юноша увидел стражника, со скучающим видом поднявшего лампу и оглядевшего комнату. Удовлетворенный осмотром, он вышел, закрыв за собой дверь.

Алек оставался там, где был, почти целую минуту, дожидаясь. пока сердце перестанет колотиться, и принюхиваясь, как гончая. На мгновение ему показалось, что он снова чувствует запах благовония.

— Кто ты? — прошептал юноша и тут же понял, что боится услышать ответ.

Однако никто ему не ответил, и аромата он больше не ощущал «Не будь глупцом!» — выругал себя Алек и снова подполз к выходящей на балкон арке. Просто кто-то, сильно надушенный, прошел мимо по коридору — может быть, его-то и искал стражник. Возможно, такое благовоние — достаточно распространенное. С другой стороны, со времени приезда в Ауренен Алек бывал на бесконечных пирах, где присутствовало множество народа, но никогда не обонял ничего подобного.

Он стряхнул с себя беспокойные мысли: нельзя было позволить себе и дальше терять время.

Подобравшись теперь к арке с другой стороны, Алек выглянул снова Сердце его оборвалось, когда он узнал старого друга Серегила, гедриица Риагила-и-Молана, сидящего между Руеноми-Ури из Дации и Райшем-и— Арлисандином. Кирнари Брикхи и Силмаи тоже были среди гостей, как и главы нескольких меньших кланов.

Из разговоров юноше стало понятно, что еще не все гости в сборе. Через несколько минут явилось несколько хаманцев, хотя среди них не было старого Назиена-и-Хари; хозяина приветствовал Эмиэль-и-Моранти.

При виде его Алек оскалил зубы; отвращение, которое он испытывал к этому человеку, умерялось лишь удовольствием от того, что высокомерный подонок и не подозревает о присутствии тайного наблюдателя.

Должно быть, Юлаи больше никого не ждал, потому что встал и обратился к собравшимся. Алек прислонился спиной к стене и приготовился слушать.

— Друзья мои, мое противодействие требованиям скаланцев для вас не секрет, — начал Юлан. — Меня часто обвиняют в том, что я действую из собственных интересов. Я этого не отрицаю и тем более не вижу оснований извиняться. Я вирессиец и к тому же кирнари. На первом месте для меня стоит долг перед моим кланом. В этом нет бесчестья.

Юлан помолчал, словно чтобы дать время гостям поразмыслить над тем, кому преданы они сами.

— До сих пор моя позиция определялась желанием сохранить преуспевание моего клана. Как и вы все, я питал огромное уважение к Идрилейн-а-Элестера. Она была тирфэйе, но обладала величайшим атуи и доблестью. Клиа-а-Идрилейн очень напоминает свою мать, и я испытываю к ней не меньшее уважение.

Но теперь Идрилейн мертва, и трон наследует не Клиа, а ее сводная сестра Фория. Я созвал вас сегодня не как вирессиец и не как кирнари, но как ауренфэйе, который понимает, что решать, каковы должны быть наши отношения с внешним миром, и действовать мы должны как единый народ. Новая царица Скалы не является человеком чести. Этому я имею доказательства.

Алек вскочил на ноги и выглянул в сад. Юлан держал в руках несколько свитков пергамента, на самом большом из которых виднелась большая восковая печать, слишком хорошо знакомая Алеку.

О Иллиор! Воспоминания о почти уже забытых секретах окутали Алека словно саван. Юлан держал в руках царский приказ, без сомнения, тот ненайденный второй экземпляр поддельного документа, который Фория использовала пять лет назад, чтобы направить в другое место груз золота, предназначенного для сокровищницы Скалы. Тогда это казалось просто глупой уловкой, предпринятой, чтобы выгородить родственника наместника, благородного Бариена, который, по слухам, был любовником Фории. На самом же деле все это было подстроено врагами царицы, известными как леранцы. Алек с Серегилом случайно раскрыли этот заговор, когда занялись тем мастером, который и изготовил фальшивки. Только Нисандер знал об охлаждении между царицей и ее дочерью в результате раскрытия всех обстоятельств. Алеку же было известно только, что Фория осталась наследницей престола.

Юноша в расстройстве кусал губы, слушая, как Юлан разворачивает перед слушателями еще более мрачную картину. Фория представала слабой женщиной, которой управляют страсти, а не честь.

Снова рискнув выглянуть во двор, Алек заметил на лицах хаманцев и лапносцев выражение злорадства. Кирнари Гедре озабоченно перешептывался с побледневшим Райшем-и-Арлисандином. Старейшина Силмаи смотрел на свои руки, погрузившись в невеселые мысли.