цвета, наклон и высота стульев: все в сочетании и порождает такой эффект.

— Думаю, тут есть нечто большее.

— О, конечно. Но сердце всего — именно в этом. Эти чувства стали частью того, кто разработал комнату, и частью всех ремесленников, которые над ней трудились. Вы вносите свой вклад автоматически — вдыхаете, а потом выдыхаете в дело рук своих.

— Хм. Похоже на колдовство.

— Искусство Востока. Я слышала о колдовстве, но ничего о нем не знаю.

— Я не утверждаю, что это колдовство, просто ваше объяснение звучит довольно похоже. Или, точнее сказать, ощущается довольно похоже.

— Это такое же искусство, как и волшебство, но в результате чувства становятся неотделимы от помещения. Как я уже сказала, с вами эффект сильнее, чем если бы вы были человеком, — Тетия была достаточно вежлива, чтобы не добавить "потому что у вас более слабое сознание" или что-то в том же духе.

— Вроде бы понял, — проговорил я, хотя это было не совсем так. Я и до сих пор не понимаю. Но если повезет, мне и не понадобится. Я получил ответ на тот вопрос, который хотел задать, что само по себе было поводом отпраздновать сей факт, будь у меня чем праздновать. Эх, мне бы сейчас того вина Вирры…

— Что вы знаете о вашем состоянии? — спросил я.

— Я не совсем его понимаю. Чувствую, словно бы я умерла. Но я здесь.

— А что вы помните?

— Как я бежала.

— Куда-то или от кого-то?

— Думаю, от кого-то.

— А от кого именно?

— Не знаю.

— Что ж. Но вы не очень похожи на призрака.

— А насколько хорошо вы знакомы с призраками?

— Немного знаком. Лучше скажите вот что: чего вы хотите?

Она довольно долго молчала, затем произнесла:

— Если я мертва, то хотела бы освободиться, и тогда я вольна буду идти дальше, или обрести покой, или реинкарнироваться, как решит судьба.

— Но что же может держать вас здесь?

— Не знаю. Но это должна быть некромантия.

— Армарк, — проговорил я.

— Кто?

Вот правда, очень удручает, когда понимаешь, что убил какого-то гада до того, как узнал, сколько он на самом деле натворил, и в результате не получил от убийства должного удовлетворения. Со мной такое впервые. Ну да ладно.

— Неважно, — ответил я. — Демон. Его больше нет. Вопрос — почему.

— Я не знаю.

— Думаю, знаю я, — сказал я. — А еще — думаю, что знаю, почему здесь я.

— О, многие из нас этого так никогда и не узнают.

Я фыркнул.

— Я имел в виду более узкий смысл. Думаю, это сделали вы.

— Что сделала?

— Когда вы умирали — вы потянулись к Чертогам и получили помощь.

— Я этого не помню.

— Да, вы не помните, как умирали. Но думаю, вы попросили о помощи у богов, а вместо них сумели позвать Деверу.

— А кто такая Девера?

— Не божество.

— Ах так. Значит, у меня не получилось.

— Полагаю, в общем и целом получилось. А я как раз сейчас доделываю остальное.

— Я не понимаю.

— Отлично, значит, мы квиты. Расскажете мне еще кое о чем?

— Все, что угодно.

— Как выглядит проводник для вашего Дома?

— Проводник?

— Я не знаю нужного слова. Драконы запоминают книгу, чтобы знать, как ориентироваться на Дорогах Мертвых. У ястребов есть кольцо-печатка, которое действует как проводник. У джарегов — подвеска, которая действует как кольцо, а тиассы делают себе татуировку, которая работает как книга. А чем пользутся валлисты?

— А, наш ключ. Это кусок ткани, обычно окрашенный в желтый цвет, расшитый пурпурной нитью, которая показывает правильные дороги. Обычно из него сшита одежда — платье, тога, саронг.

— Он должен быть с вами, когда вы умираете, как кольцо, или его надо запомнить, как книгу?

— Эту одежду надевают, отправляясь в Водопады. По дороге нити извлекают, лишние куски ткани опадают, и в Чертоги Правосудия умерший валлиста прибывает нагим.

— И так вы устанавливали связь с Чертогами, правильно?

— Да.

— В вашей семье только один… ключ?

— Не знаю.

— Да, — проговорил я. — Однако, полагаю, знаю я.

Она кивнула.

— Что ж. Думаю, теперь я получил все, что нужно. Спасибо за помощь.

— Удачи, — сказала Тетия.

Сейчас я специально наблюдал и успел уловить, как она чуть повернулась на стуле перед тем, как исчезнуть. Я побарабанил пальцами по столу. Хотелось найти Атранта и закончить с ним, вытрясти из него все ответы; но — нет, сперва я должен сделать кое-что еще.

Я поднялся и вышел из комнаты.

* * *

Я добрался до пещеры, наверх, в спальню, в коридор и в детскую. Она сидела там в кресле-качалке с закрытыми глазами. Некоторое время я смотрел на нее, пытаясь понять по ее лицу, что ей сейчас снится, потом понял, что это уже перебор, и кашлянул.

Она открыла глаза, увидела меня и поспешно поднялась.

— Господин?

— Здравствуйте, Доррит.

— Здравствуйте, господин.

— Могу я побеспокоить вас еще с одним вопросом?

— Да, господин.

— Почему вы мне соврали?

— Господин… я…

— О кухне и поварах. Это же чушь. Вы знали, что это не так. И уж очень странная тема, чтобы соврать. Так почему?

— Господин, я…

— Перестаньте. Просто ответьте на вопрос.

Она боялась; я это понимал, потому как меня стоило бояться. Вопрос в том, боится ли она кого-то еще? А если да, то кого и как сильно?

— Если вас беспокоит Армарк, — добавил я, — больше