Например, как пчелы ведут свои дела? В “Домострое” Ксенофонт излагает одну из точек зрения на предмет. Исхомах, самодовольный молодой человек, рассказывает Сократу, какие наставления по ведению хозяйства он дал молодой жене. Я, говорит Исхомах, поведал ей о пчеломатке. Она инструктирует рабочих, распределяет еду, надзирает за сооружением сот и воспитанием потомства. И тебе, дорогая женушка, следует поступать так же.

У Ксенофонта пчеломатка представляет собой руководящий ум командно-административной экономики. Конечно, этот диалог (написанный примерно в то время, когда Аристотель преподавал в Академии) обогащает апиологию не больше, чем “Басня о пчелах” Мандевиля. Однако он показывает, как образованные греки в IV в. до н. э. представляли себе организацию улья. (И не просто образованные. Ксенофонт, судя по всему, был богатым землевладельцем, оставившим также изящное сочинение “О [псовой] охоте”.) Однако его точка зрения на пчел не совпадает с аристотелевской. У Аристотеля “царь” далек от управления и просто сидит сиднем, порождая новых пчел. Единственный раз в жизни, когда он проявляет инициативу, – это когда вылетает вместе с роем основать новый улей. Нередко рабочие особи, пишет Аристотель, убивают юных “царей”, чтобы предотвратить раскол. А когда два улья объединяются, одного “царя” убивают. Судя по всему, власть у пчел принадлежит пролетариату.

Итак, взгляды Аристотеля на устройство улья нелегко реконструировать – ведь он прямо об этом не рассказывает. Вообще же у Стагирита поражает отсутствие текстов на экологическую тематику. Все данные наличествуют, и философ вполне может включать их в трактаты. В “Истории животных” встречаются разрозненные мысли об экологии. В книге “О частях животных” Аристотель пишет о том, как физиология влияет на характер животных (теплокровные животные смелы, холоднокровные – трусливы и т. д.). Не хватает как раз телеологии, функциональной биологии. Возможно, трактат “Повадки животных” и существовал, но утрачен: до наших дней дошла всего треть сочинений Аристотеля. Но если и так, сам философ не упоминает о таком трактате, доксографы не включили его в перечни. Возможно, что Аристотель просто не видел нужды в таком тексте: ведь он уже написал трактат, который мы называем “Политикой”.

99

“Человек по природе своей есть существо политическое”, – это, наверное, самое цитируемое высказывание Аристотеля. (Из кн. I “Политики”.) Иногда здесь видят определение нашего вида, но это неверно. Скорее это значит, что у нас много общего с некоторыми животными. Политическая наука (politikē epistēmē) Аристотеля очень близка к социобиологии. Обе эти науки опираются на поведение животных, и обе исходят из врожденных желаний и способностей людей. Аристотель согласился бы с Э. О. Уилсоном и Стивеном Пинкером, что люди не рождаются табула раса: у них есть врожденное желание сотрудничать[199].

Этот инстинкт Аристотель иллюстрирует квазиисторическим рассказом о происхождении государства. Оно начинается с образования семьи (домохозяйства). В основе семьи лежит союз мужчины и женщины, обусловленный не рациональным выбором, а инстинктом продолжения рода. “По природе” связаны также правители и подданные, которых вместе удерживает нужда последних в защите. Аристотель упоминает и скот, которым природа предусмотрительно снабдила греков наряду с рабами. (У менее развитых варваров “женщина и раб занимают одно и то же положение”.) Женщина и раб – “два различных существа”, поскольку “в природе каждый предмет имеет свое назначение” и ее “творчество ни в чем не уподобляется жалкой работе кузнецов”, изготовляющих универсальные орудия вместо специальных. (Ту же аналогию Аристотель проводит, рассуждая об органах насекомых.) Конечно, Аристотель не представляет себе семью без женщины. Интереснее, что он не представляет семьи без раба или хотя бы быка (который “у бедняков служит вместо раба”). Цель института семьи (с женщинами, рабами и скотом) – удовлетворение повседневных потребностей. Связанные друг с другом семьи объединяются в селения, чтобы удовлетворять “менее кратковременные” потребности. Сначала селения были рассеяны. Позднее, стремясь достигнуть “в полной мере самодовлеющего состояния”, они объединились в общество. Так родился полис (“возникший ради потребностей жизни, но существующий ради достижения благой жизни”). Способность, желание и нужда жить в государстве Аристотелю представляются свойствами человеческой природы. Тот же, “кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства”, – это либо “недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек” (в другом месте: “либо животное, либо божество”). Аристотель напоминает: такого “и Гомер поносит, говоря «без роду, без племени, вне законов, без очага»”.

То, что у большинства мужчин и женщин есть инстинкт размножения, а у домашнего скота – инстинкт служения человеку, не вызывает у Аристотеля сомнений. Именно эти инстинкты порождают семьи из двух родителей, двух детей и собаки. Рассказ о происхождении государства (растущая сложность которого обуславливается природным желанием людей расширить свои экономические возможности) напоминает многие теории органического происхождения государства[200]. Однако присущ ли некоторым людям инстинкт подчинения? Да, говорит Аристотель. Некоторые люди – “по природе” рабы:

Но что именно делает человека рабом по природе? Ясно, что не просто факт его нахождения в собственности другого человека: кто-то стал рабом, попав на войне в плен, пишет Аристотель. Также не становятся рабами по природе те, кто рожден от рабов. Скорее это те, которые в некотором смысле ущербны и просто не могут не быть рабами:

То есть рабы по природе – это люди, “лишенные рассудка”, фактически животные.