В этот момент по долине разнесся звон колоколов церкви Святого Аманда. В городе подняли тревогу. Наверное, кто-то заметил столб дыма, поднимавшийся над Ульмским трактом.

Мелисанда с облегчением вздохнула. Скоро прибудет помощь. Может быть, ей спрятаться? Нет, не стоит. В Урахе ее знали. Ей не угрожала опасность.

Вскоре она увидела, как по холму спускается дюжина всадников. Когда они подъехали поближе, Мелисанда узнала знакомых: мастера Фриделя, мясника, у которого они с Идой иногда покупали продукты, и мужчину, торговавшего на рынке в Урахе гончарными изделиями.

Девушка вышла вперед:

— Хорошо, что вы прибыли так быстро! Тут четверо раненых, которым срочно нужна ваша помощь.

Кто-то из мужчин ткнул в ее сторону пальцем:

— Ведьма! Это она подожгла караван!

У Мелисанды душа ушла в пятки.

— Держите ведьму! Она не должна уйти!

Всадники окружили ее.

— Вы с ума посходили?! Ну что за суеверный народ! Присмотритесь, это же Мехтильда! — Зычный голос мастера Фриделя перекрыл гул недовольных. — Она работает на хуторе Вайгелина. Расскажите-ка мне, как бы она сумела перебить всех этих мужчин, если у нее и оружия-то нет?! Вот идиоты…

Всадники притихли и смущенно переглянулись. Преодолев страх, Мелисанда поведала им о случившемся. Прибывшие, в свою очередь, сообщили ей, что в город прибежал с полей крестьянин и рассказал, что увидел дым над Ульмским трактом. После этого собрался отряд добровольцев, чтобы выяснить, что здесь случилось. Мастер Фридель послал своих спутников в город за телегой — надо было перевезти раненых и убитых. Мясник еще раз опросил Мелисанду, выясняя мельчайшие подробности страшного происшествия. Тем временем городской цирюльник[35]— он тоже вызвался добровольцем — осмотрел раненых.

Через некоторое время он присоединился к Мелисанде и мастеру Фриделю.

— Раны обработаны идеально. Похоже, ты не в первый раз это делала, девочка.

— Я раньше подрабатывала врачеванием, — пояснила Мелисанда. — Ида и Герман об этом знают.

— Врачеванием, значит. — Цирюльник с интересом уставился на нее. — Скорее, ты была фельдшером[36]и помогала раненым на поле боя. Ты накладываешь повязки в точности, как мастер Лингард, городской мастер-хирург.

Мелисанда потупилась.

— Да. Человек, учивший меня врачеванию, много лет проработал полевым лекарем. Поэтому я знаю, как обрабатывать такие раны.

Взяв ее под руку, цирюльник отвел девушку в сторону.

— На твоем месте я был бы осмотрительнее. Мне-то все равно, но в гильдии лекарей есть люди, которым не понравится, что какая-то девчонка, к тому же еще и служанка, знает их дело не хуже, чем они. Ты же слышала, как быстро можно превратиться в глазах людей из милосердной девушки в ведьму. Будь осторожна, а то когда-нибудь сгоришь, как эти телеги.

* * *

Конрад Земпах спустился по крутой лестнице в подвал Шелькопфской башни. Хеннер Лангкоп последовал за ним. Советник вынужден был признать, что отсутствие аппетита имело и свои преимущества: ему стало легче ходить, исчезла одышка.

В подвале, как всегда, пахло гнилью, кровью и экскрементами. Конрад с невозмутимым видом вошел в пыточную, где его уже ждали обвиняемый, стражник и новый палач. Арестант, худой старик, у которого и без пыток дрожали руки, якобы ограбил мясника в Плинзау. Земпах не мог себе представить, как этот весьма пожилой и слабый человек мог унести тяжелый груз, но он в своей жизни видел уже многое, чтобы не считать такое невозможным.

Советник посмотрел на мастера Экария, нового палача. Тот был толстым — настолько, что все его тело начинало трястись, стоило палачу сдвинуться с места. Кроме того, он всегда был на подпитии. По крайней мере, за три недели, проведенные в Эсслингене, его ни разу не видели трезвым. Даже на работе. И это давало о себе знать. Нет, мастер Экарий исполнял свои обязанности. В этом отношении он был человеком надежным. Проблема состояла в том, как именно он справлялся со своими обязанностями. Ему не хватало точности, изящества. Вначале Земпах подумал, что с этим палачом допросы с пристрастием станут еще увлекательнее. Но его ожидания не оправдались. Грубый дознаватель орудовал жомом для пальцев и раскаленными щипцами, будто камни обтесывал. Не оставалось ни времени, ни возможности насладиться подробностями, страхом в глазах обвиняемых, тонкой механикой инструментов, особенностями их воздействия.

Земпах невольно вздохнул. Мельхиор был несравнимо лучше. Но теперь его официально объявили мертвым. Городской совет решил, что дальнейшие поиски бессмысленны, а слухи о пропаже палача в городе Эсслингене нужно прекращать. Иоганн Ремзер неделю назад вышел на рыночную площадь города и зачитал объявление: мол, тело Мельхиора было найдено в лесу. Палача задрали дикие звери. Труп сожгли на месте, а пепел развеяли.

К сожалению, Земпах нисколько не продвинулся и в расследовании касательно мастера Генриха. Правда, он еще раз допросил пивовара, но мастер сохранял спокойствие и невозмутимость. Более того, он даже предложил Земпаху обыскать его дом. Конечно, Конрад не стал унижаться и отказался. Если у Генриха и была еретическая Библия, то он хранил ее в тайнике.

Но Земпах решил и дальше приглядывать за пивоваром. Рано или поздно его усилия окупятся, в этом советник не сомневался.

— Простите. — Запыхавшись, писарь скатился с лестницы, ведущей в подвал. — Меня задержали.

— Давайте приступим, — буркнул Земпах.

Полчаса спустя старик умер. Мастер-медикус, вызванный по этому поводу, заявил, что подозреваемый умер не от пыток. Сердце не выдержало и остановилось от страха. Палача обвинить не в чем, как и советников Конрада Земпаха и Хеннера Лангкопа.

Тем не менее Земпах поймал себя на мысли, что старик не умер бы, будь палачом Мельхиор.

Он с отвращением вышел из подвала. Сейчас лестница казалась ему не такой крутой, как пару месяцев назад, и все же каждый шаг отдавался болью. Земпах стал неудачником. Жалким слабаком, которому становилось плохо от жареной утятины и вина. Все его планы пошли прахом. Будь проклят мастер Генрих, будь проклят купец из Ройтлингена. Будь проклят Ремзер. И все остальные мрази из городского совета. А главное, будь проклят Мельхиор!

«Где же ты затаился, выродок? — Земпах воздел руки к небу. — Однажды я найду тебя, подлая тварь, и тогда да смилостивится над тобой Господь!»

* * *

Вендель сунул голову в бочку с водой, чтобы остыть. Отряхнувшись, он глубоко вздохнул. Каждая мышца, каждая жилка его тела болела, но парень чувствовал себя по-настоящему живым.