— Что это может быть? — спросил Мел Купер. — Нечто наследственное?

— Нет-нет, — рассеянно произнес Райм, не отрывая взгляда от фотографии рук старика.

Закрыв глаза, он дал волю своим мыслям — пустил их в свободный полет, подобно тому, как летают соколы, обосновавшиеся на подоконнике его спальни. Чернила на пальцах, бороздки… Тряхнув головой, Райм посмотрел на Сакс.

— Они художники! И отец, и сын художники. Помнишь логотип магазина на угнанном микроавтобусе? Его нарисовал один из них.

Сонни Ли, подойдя к нему, тоже внимательно посмотрел на снимки.

— Нет, — сказал он. — Не есть художники. Каллиграфы. Каллиграфия в Китай есть очень важная вещь. Держать кисть вот так.

Схватив карандаш, Ли зажал его большим, указательным и средними пальцами, сложенными в правильный треугольник, удерживая строго вертикально. Отпустив карандаш, он протянул руку. Красные следы у него на пальцах в точности соответствовали бороздкам на руках Сэма Чанга и его отца.

— В Китай каллиграфия считалась искусство. Но во время Культурная революция все художники подвергаться гонения. Каллиграфы устраиваться работать в типографии и писать вывески. Делать что-то полезное. На корабле Чанг рассказывать, что он быть диссидент и его выгонять из преподаватели. На работу в школа его не принимать. Наверное, он устраиваться в типография, писать вывески.

— A Ву Цидзен сказал, что Сэм Чанг уже заранее договорился насчет работы, — напомнила Сакс.

— Нам известно, что семья Чанг находится в Куинсе, — сказал Райм. — Соберите всех полицейских из пятого округа, владеющих китайским языком, и пусть они опросят все типографии и полиграфические предприятия. Нам надо знать, кто из них в последнее время брал на работу нелегальных иммигрантов.

Алан Коу рассмеялся — судя по всему, над наивностью Райма.

— Никто и не подумает сотрудничать с полицией.

— Пусть только попробуют запираться, — рявкнул Райм. — Передайте, что если они нам солгут и мы об этом узнаем, ими займется СИН. А если, не дай бог, семью Чанг убьют, мы привлечем их к суду за соучастие в убийстве.

— Теперь ты говорить как полицейский из Китай, — одобрительно улыбнулся Сонни Ли. — Добывать показания с помощью палка, которой погонять волы.

Достав сотовый телефон, Эдди Дэн связался со своим руководством.

Между тем Мел Купер пропустил микроскопические улики, собранные в квартире дома на улице Патрик-Генри, через газовый хроматограф.

— Есть кое-что интересное, — сказал он, знакомясь с результатами анализа. Эксперт сверился с карточкой на пакете с уликами. — Это было на обуви отца Чанга. Нитраты, натрий, углерод, калий… Твердые биовещества. И в значительных количествах.

Райм встрепенулся. Термин «твердые биовещества» наверняка придумал какой-нибудь специалист по маркетингу, у которого хватило ума сообразить, что продукт будет продаваться из рук вон плохо, если назвать его своим настоящим именем: переработанное человеческое дерьмо.

Четырнадцать заводов по переработке отходов в Нью-Йорке выпускают в день больше тысячи тонн «твердых биовеществ», которые затем продаются в качестве экологически чистого удобрения. Поскольку на обуви старика они обнаружены в больших количествах, это означает, что семья Чанг, скорее всего, поселилась неподалеку от одного из заводов.

— А что если подвергнуть тотальной проверке все жилые здания рядом с заводами по переработке отходов? — предложил Селитто.

Райм покачал головой. В Куинсе таких заводов несколько, а если учесть непостоянство ветров, дующих в Нью-Йорке, твердые биовещества может разнести в радиусе нескольких кварталов. Если не сузить круг поисков — скажем, установив типографию, в которую устроился Сэм Чанг, — тотальная проверка всех домов подряд будет продолжаться бесконечно долго.

Остальные улики ничем не помогли. Морфий, с помощью которого старик покончил с собой, был произведен в Китае; то есть от этой информации не было никакого толка.

— Разве морфием можно убить? — удивился Селитто.

— По слухам, именно так свел счеты с жизнью писатель Джек Лондон, — заметил Линкольн Райм, чьи познания в области техники самоубийств были такими же обширными, как и в истории знаменитых преступлений. — К тому же, при правильной дозировке убить можно всем чем угодно.

Сакс закончила перечислять улики, добавив, что у старика не оказалось ни билета на метро, ни каких-либо других указаний на то, откуда он приехал.

Однако Райму тотчас же напомнили, что Амелия Сакс не была единственным полицейским, производившим осмотр места преступления.

— Эй, Лоабан, — вмешался Сонни Ли, — я тоже кое-что видеть, когда обыскивал дом Призрака. Ты хочешь услышать?

— Валяй.

— У него в дом есть много хороший вещи, я говорить. Прямо напротив дверь лицом к ней стоять статуя Будды. В спальне нет ничего красный. Прихожая выкрашена в белый цвет. Книжный шкафы с дверцы. Есть статуэтки восемь лошадей. Все зеркала есть очень высокий, чтобы не отрезать верх головы. Есть бронзовый колокольчики с деревянная ручки — Призрак хранить их в западная часть комнаты. — Полицейский-китаец многозначительно кивнул, подчеркивая очевидность вывода, который следовал из этих наблюдений. — Ты все понимать, Лоабан?

— Нет, — проворчал Райм. — Продолжай.

Похлопав по карманам в поисках сигарет, Ли обреченно уронил руки.

— Над столом в мой кабинет в полиции Лю-Гуянь висит знак.

— Еще одна метафора?

— Там написано: «Цзю ю фань сань». То есть: «узнавать три вещи из один пример». Это из изречение Конфуций: «Если я показать человеку один угол предмета и он не уметь догадываться, как выглядеть три остальной углы, я больше не терять времени на то, чтобы учить этот человек».

Райм мысленно отметил, что всем экспертам-криминалистам неплохо было бы руководствоваться этим девизом.

— И из статуэток восьми лошадей и бронзовых колокольчиков ты смог вывести что-то полезное, что может нам пригодиться?

— Фэн-шуй, я говорить.

— Расстановка мебели и предметов обстановки таким образом, чтобы это приносило удачу живущим в квартире, — пояснил Том. Поймав на себе взгляд Райма, он добавил: — Я видел передачу об этом по каналу «Дом и сад». Не беспокойся, я смотрел телевизор в свое свободное время.

— Значит, он живет в квартире, которая приносит удачу, так, Ли? — нетерпеливо произнес Райм. — Но что это нам дает?

— Эй, Сонни, прими мои поздравления, — снова вставил Том. — Он уже начал обращаться к тебе по фамилии. Такого удостаиваются только самые близкие друзья. Обрати внимание, что я для него всего лишь Том.

— Кстати, Том, по-моему, ты здесь только для того, чтобы записывать наши мысли. И не подвергать их редакторской правке.

— К чему я вести дело, Лоабан? По-моему, это есть очевидно, — продолжал Ли. — Призрак нанимать кого-то, чтобы оформлять свой квартира, и тот, кого он нанимать, делать чертовски хороший работа. Этот человек знать свой дело. Быть может, ему известны другие квартиры Призрак.