тканью чёрной блузки. — Дождёмся возвращения Мадлен и скажем, что хотим устроить знакомство с родителями. А там видно будет… В конце концов, вдруг этот парень не так плох, как кажется? Первое впечатление зачастую бывает обманчивым.

И хотя Уэнсдэй очень слабо представляет, что должен сделать чёртов воздыхатель дочери, чтобы исправить настолько негативное впечатление, иные варианты попросту отсутствуют. А сидеть сложа руки она категорически не привыкла.

Время до вечера тянется невыносимо медленно — за незашторенным окном постепенно сгущаются мягкие майские сумерки, а непутёвой дочери всё нет и нет.

Устроившись во главе обеденного стола с печатной машинкой и безуспешно пытаясь сосредоточиться на писательском часе, Уэнсдэй с неудовольствием думает, что отсутствие стандартных родительских запретов в их семье неизбежно вышло боком. Они никогда не запрещали Мадлен гулять допоздна, уповая на её сознательность — и вот к чему это привело.

Oh merda, ну кто мог подумать, что пятнадцатилетняя девчонка проводит свободное время вовсе не с подругами?

Нет, Аддамс всегда знала, что способность к социализации в обществе их наследница позаимствовала скорее у отца — у Мэдди был довольно обширный круг общения. Туда входили многочисленные ученики престижной гимназии, с десяток соседских детей, какие-то ребята из кружка по высшей математике… А лучшей подругой вроде как считалась Селена Петрополус. Но каким образом в эту разношёрстную компанию затесался старший сын Оттингеров, Уэнсдэй понять не могла.

Торп тоже выглядит непривычно дёрганым и нервным — как обычно возится на кухне, наспех сооружая ужин, но слишком громко переставляет посуду и яростно клацает ножом по разделочной доске, нарезая говядину на тонкие полоски для своего коронного бефстроганов. Аддамс наблюдает за супругом краем глаза, подперев голову рукой. Вдохновение никак не идёт, мысли бродят бесконечно далеко от сюжета новой книги — несколько лет назад она завершила цикл приключений Вайпер и переключилась на несвязанные между собой мрачные детективы, основанные на реальных случаях из практики.

Наконец входная дверь негромко хлопает, и в коридоре раздаётся громкий стук каблуков.

— Привет старшему поколению, — счастливая до неприличия Мадлен впархивает на кухню летящей походкой и подскакивает к отцу, чтобы стащить со стола лакомый кусочек.

— Живо сядь, — приказным тоном чеканит Уэнсдэй, смерив дочь хирургически пристальным взглядом и подмечая мелкие детали вроде раскрасневшихся щёк и лихорадочно блестящих чернильных глаз. Oh merda, и как она не заметила ничего подобного раньше? Куда она вообще смотрела?

— Что с вами такое? — беззаботно спрашивает дочь, отправляя в рот тонкий ломтик огурца и облизывая пальцы с короткими чёрными ногтями. — Выглядите так, будто кто-то умер.

— Никто не умер, Мадлен, — Аддамс отодвигает в сторону печатную машинку и кладёт на стол сцепленные в замок ладони. — По крайней мере, пока. Нам надо поговорить.

— И очень серьёзно поговорить, — непривычно суровым тоном вворачивает Ксавье, небрежно оттолкнув доску с частично нарезанным мясом. Он оборачивается к семейству, скрестив руки на груди, и проницательная Мэдди мигом напрягается, заметив неладное — она привыкла к строгости матери, но отец всегда старался сгладить острые углы во время их неизбежных конфронтаций.

— Да что случилось? — либо дочь умело изображает святую невинность, либо действительно не понимает причин такого поведения со стороны родителей. И ещё неизвестно, что из этого хуже.

— Завтра вечером мы ждём на ужин твоего молодого человека и его семью, — без предисловий заявляет Уэнсдэй, впившись в кукольное личико ледяным взглядом исподлобья. — И это не обсуждается.

Но обойтись без обсуждений не удаётся.

Разумеется, было глупо предполагать, что своенравная девчонка покорно согласится на подобное мероприятие — следующие полчаса уходят на пререкания. Юная Аддамс-Торп с железобетонным упорством отстаивает свою позицию, ни на секунду не желая уступать.

Вот только её невыносимое упрямство — черта наследственная, перешедшая от обоих родителей сразу. И в конечном итоге ей приходится пойти на попятную. Недовольно насупившись, Мадлен нехотя соглашается, но демонстрировать крутой нрав не перестаёт. Раздражённо заявляет, что у неё пропал аппетит и быстрым шагом покидает кухню, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью.

На следующий день Уэнсдэй завершает работу в агентстве пораньше, чтобы успеть навести порядок в доме перед визитом Оттингеров — ей категорически претит необходимость заниматься настолько обыденными делами, но приходящая горничная слёзно извиняется по телефону, что не может выйти вне графика. Едва не скрипя зубами от раздражения, Аддамс скрупулёзно стирает пыль со всех горизонтальных поверхностей, пока Торп возится с ужином.

Недовольная Мадлен наотрез отказывается помогать, а потом и вовсе запирается в своей комнате, не позволяя к ней подступиться.

Чёрт бы побрал этот невыносимый пубертатный период.

Наконец ровно в восемь вечера раздаётся негромкий стук в дверь. На ходу застёгивая молнию на облегающем чёрном платье с высоким горлом, Уэнсдэй направляется в прихожую, чтобы впустить гостей.

А когда на экране домофона появляется изображение с камеры видеонаблюдения, у неё против воли вырывается сокрушённый вздох — на пороге дома стоит всё семейство Оттингеров в полном составе. Раздражённо гадая, на кой чёрт Юджин и Мелисса приволокли сюда весь свой выводок, она поворачивает язычок замка и резко распахивает дверь.

— Уэнсди! С ума сойти, сколько лет прошло! — давно забытое детское обращение заставляет её брезгливо поморщиться, но неприязненное выражение лица мгновенно сменяется тенью слабой улыбки.

Несмотря на неутешительные обстоятельства визита Оттингеров, Аддамс и впрямь испытывает нечто похожее на радость, когда видит человека, когда-то ставшего её первым другом в академии Невермор.

Со времён последней встречи пятнадцатилетней давности Юджин мало изменился — разве что набрал ещё с десяток килограмм и обзавёлся проблесками седины в иссиня-чёрных кудряшках. Даже стиль в одежде остался прежним. Оттингер облачён в дурацкую рубашку пёстрой расцветки и простые тёмные брюки, а на его сияющем лице красуются огромные круглые очки с толстыми линзами. Судя по всему, его старший отпрыск пошёл внешностью в высокую стройную мать.

Юджин решительно переступает порог дома и в порыве чувств заключает Уэнсдэй в удушающе крепкие объятия — она неловко похлопывает его по широкой спине и аккуратно отстраняется спустя несколько секунд.

— Должно быть, ты помнишь мою супругу Мэл… — ни на минуту не прекращая безмятежно улыбаться, он жестом указывает на черноволосую загорелую женщину в приталенном синем платье. С первого взгляда и не скажешь, что она родила аж пятерых детей.

— Намасте, — Мелисса Оттингер складывает ладони на индийский манер и слегка склоняет голову в знак приветствия. А мгновением позже на её красивом лице с крупными выразительными чертами расцветает широкая белозубая улыбка. — Прошу прощения, мы слишком привыкли к иностранным манерам.

— Ничего, — Аддамс неопределённо пожимает плечами и отступает в сторону, приглашающе махнув рукой в сторону столовой. —