— Уэнс, ты тут? — Ксавье заглядывает в кабинет и безмятежно улыбается при виде жены. — Не знаешь, куда Мэдди так торопилась? Чуть не сбила меня на пороге.

Не удостоив его устным ответом, она жестом подзывает Торпа к себе и кивком головы указывает в сторону распахнутого окна.

Ничего не понимающий Ксавье проходит в кабинет, на ходу стягивая тугую резинку с низкого пучка каштановых волос, в которых серебрятся нити первой седины.

Очевидно, немалый шок от увиденного явственно отражается на её обычно бесстрастном лице — и это не может укрыться от его внимания.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Торп, скользнув по Аддамс долгим изучающим взглядом тёмно-зелёных глаз.

— Сам посмотри, — она раздражённо дёргает плечами и сводит брови на переносице, даже не пытаясь скрыть собственной нервозности.

Он подходит к окну как раз вовремя.

Или не вовремя, чёрт его знает.

Как бы то ни было, Ксавье оказывается рядом ровно в тот момент, когда Мадлен небрежно тушит окурок сигареты носком ботинка на высоком каблуке и сливается с байкером в продолжительном глубоком поцелуе, позавидовать которому могли бы даже старшие Аддамсы, до сих пор демонстрирующие бурные проявления неугасающей страсти чуть ли не ежеминутно. И если видеть подобные тошнотворные сцены в исполнении своих родителей Уэнсдэй давно привыкла, то наблюдать в подобном развязном амплуа родную дочь… Аддамс всё ещё питает робкую надежду, что это просто оптическая иллюзия, зрительная галлюцинация, удивительно реалистичный кошмар — что угодно, только не правда.

— Эм… Уэнсдэй… — голос Торпа звучит совершенно глухо и хрипло, словно у него в горле разом встал колючий комок. — Кто этот парень и почему он пытается засунуть язык в рот нашей несовершеннолетней дочери?

— Пытается? — ядовито хмыкает она, чувствуя себя так, будто из глаз вот-вот хлынет кровь. — Проверь зрение. Он весьма в этом преуспел.

Ксавье сквозь зубы бросает парочку непечатных выражений, и Уэнсдэй с тяжёлым вздохом отворачивается от окна и переводит суровый немигающий взгляд на супруга — тот буквально готов метать молнии. Между бровей залегла сетка глубоких мимических морщин, крылья тонкого носа возмущённо трепещут, а на дне малахитовых глаз плещется пламя несдержанной ярости. Торп выглядит так, словно намеревается сию же секунду выпрыгнуть из окна второго этажа прямо на подъездную дорожку и хорошенько врезать проклятому мотоциклисту, решившему нагло посягнуть на честь их дочери. И хотя голос рационального мышления напоминает Аддамс, что когда-то они и сами были молоды и тоже попадали в аналогичные неловкие ситуации, она убеждена на все сто, что не станет останавливать мужа, если он вдруг решит применить физическую силу.

— Подожди-ка, да это же… — Ксавье подозрительно прищуривается, силясь получше разглядеть незадачливого ухажёра их наследницы. — Чёрт, быть такого не может.

Проследив направление его взгляда, Уэнсдэй снова поворачивает голову в сторону окна. Тошнотворно сладкая парочка наконец отлепилась друг от друга — и Аддамс неожиданно понимает, что лицо паренька кажется ей смутно знакомым. Она однозначно его уже видела. Вот только где? Идеальная фотографическая память упрямо не желает нормально функционировать — очевидно, всему виной тотальный шок от увиденного.

— Твою ж мать, — неверяще качая головой, Торп проводит ладонью по лицу и запускает пальцы в волосы, беспорядочно взъерошив каштановые пряди. — Уэнс, да это же Джексон Оттингер.

Oh merda. И правда.

Неудивительно, что она не сумела сходу вспомнить старшего сына Юджина — потому что в последний раз видела его ещё до беременности. Лет шестнадцать назад Оттингер вместе с женой Мелиссой и двумя маленькими сыновьями отбыл в бессрочную экспедицию куда-то в дельту Ганга для изучения особенно уникального вида пчёл. Какое-то время они изредка поддерживали связь с внешним миром, но с годами хрупкая ниточка между двумя континентами неизбежно распалась.

Помнится, Джексон уже тогда учился в начальной школе… А значит, он старше Мэдди минимум на шесть лет. Или даже семь.

Окончательно наплевав на необходимость конспирации, Уэнсдэй упирается обеими ладонями в широкий подоконник, чтобы получше рассмотреть великовозрастного наглеца, который абсолютно непостижимым образом связался с её несовершеннолетней дочерью — но Оттингер ловко взбирается на своего железного коня, а Мадлен с готовностью ныряет на сиденье позади него и крепко прижимается грудью к его широкой спине. Не замечая, что за ними наблюдают, влюблённые сливаются в очередном бесстыдном продолжительном поцелуе.

У Торпа вырывается вымученный сокрушённый вздох. А пару секунд спустя чёртов Джексон поворачивает ключ в зажигании — мощный мотор отзывается утробным рычанием, бесцеремонно нарушая окружающее спокойствие, и мотоцикл резво срывается с места, выбрасывая из-под заднего колеса россыпь мелкого щебня. Скорость мгновенно возрастает до критической отметки, и очень скоро чёрный байк исчезает из виду, скрывшись за ближайшим поворотом на Парк-авеню.

— Я точно убью тебя, Торп. Медленно и мучительно. Это всё твоё мягкое воспитание, — за неимением других вариантов раздражённая Аддамс напускается с претензиями на Ксавье, с лица которого в одночасье схлынули все краски. Сердито насупив смоляные брови, она с недовольством скрещивает руки на груди и едко передразнивает его стандартный тон. — Не стоит чрезмерно нагружать ребёнка занятиями, мы лишаем её детства. Доволен теперь?

— Уэнсдэй, послушай. Давай не будем тратить время на пререкания, — он поднимает руки прямо перед собой в примирительном жесте и склоняется к хмурому лицу Уэнсдэй, не обращая никакого внимания на тяжёлый немигающий взгляд. За долгие годы совместной жизни Ксавье идеально усвоил простую истину, что бурной истерикой жену не пронять. Давить нужно исключительно на рациональность, чем он и пользуется. Её — её же оружием. Умно, ничего не скажешь. — Нам нужно подумать, что теперь делать. Мы ведь не сможем запереть Мэдди в четырёх стенах и запретить ей видеться с этим… молодым человеком.

— Почему нет? Вполне эффективный вариант, — категорично огрызается Уэнсдэй.

— Нет, так поступать ни в коем случае нельзя, — мягко, но решительно возражает невыносимо упрямый Торп. — Вспомни себя в её возрасте. Что бы ты сделала, если бы родители попытались запереть тебя под домашний арест?

— Разумеется, сбежала бы, — нехотя соглашается она. И тут же добавляет, не желая так легко сдавать позиции. — Но в аналогичном возрасте я не позволяла себе подобных связей. Меня не за что было запирать дома.

— Ну конечно, не за что. Кто бы сомневался, — иронично фыркает Ксавье, небрежным жестом отбрасывая назад спадающие на лицо волосы. — По крайней мере, сын Оттингеров точно не Хайд.

— На что это ты намекаешь? — Аддамс одаривает супруга оскорблённым пристальным взглядом, полным арктического холода.

— Я не намекаю, Уэнс. Я говорю прямо, — он снова вздыхает и сокрушенно качает головой. Кажется, уже минимум в пятый раз. — В её возрасте ты ходила на свидания с