— Выгонят, — прошептал Тэйн помертвевшими губами.

— Не выгонят, — хмыкнул Кельх. — Арта Аш Ар ты уже прочел, а после инициации обратного пути нет. Ну накажут… Подумаешь! Даже если выгонят — что ты потеряешь?

Тэйн пожал плечами. Он был готов на все, чтобы его оставили на Острове. Возвращаться ему было некуда.

Последовавшее наказание оказалось жестоким. Тэйн потерял сознание под кнутом, потом еще много дней пролежал в темной сырой клетушке, поддерживая силы только водой и лепешками. Он лежал на полу, сглатывая злые слезы, проклиная всех островитян, имена которых мог вспомнить. Каждый день к нему приходил кто-нибудь из наставников школы, а то и старейшины, допытываясь, как ему пришло в голову устроить этот дурацкий эксперимент в святилище. Он сказал неправду, заявив, что трехмерные знаки явились к нему во сне, он запомнил их и решил применить на практике. Валяясь на каменных плитах, едва выдавливая из себя слова, он выглядел весьма убедительно. Потом оказалось, что Кельхандар, стараясь выгородить друга, свалил все на некоего постороннего жреца, который показал им знаки, дал ка-эль и велел помочь ему вызвать бога, у которого хотел узнать какую-то тайну… Тэйн клялся, что не помнит ни знаков, ни структуры заклятия. Кельхандар вдохновенно описывал чужака-жреца. Чему в итоге поверили островитяне, никто из них двоих так и не узнал. Обоих оставили в покое, выпоров еще раз для закрепления урока. А еще через несколько дней вернули обратно в школу. Доучиваться.

На самом деле Тэйн прекрасно помнил все, что сделал в ту ночь, ведь он не просто срисовал со стены знаки — он сумел вдохнуть в них жизнь и даже удержать в связке. «Шиаллах, — повторял он. — Эта бешеная штука называется шиаллах. Интересно, что это? Похоже на другой магический язык. Судя по всему, сильнее урда».

Кельхандар, выслушав его соображения, усмехнулся.

— А может, это бог откликнулся на наш зов? А мы не успели ничего спросить.

— Вряд ли мы теперь узнаем, что там было, — буркнул Тэйн. — А что до бога — то я в него не верю.

(Сезон Холода, Ард Эллар. Долина реки Тойрент)

«Шайола, — подумал он уже в полусне, — шиаллах… Неудивительно, что жрецы перепугались и подумали о предательстве. И неудивительно, что я ничего не помнил об этом»

В полусне ему показалось, что он все еще лежит на холодном полу той клети под святилищем, ожидая приговора. Холод держал его в неподвижности, руки-ноги онемели и отказывались повиноваться. В животе выло то ли от голода, то ли от боли, а согнуться почему-то не получилось. Он с трудом приподнял веки, увидел серое, испятнанное облаками небо, с которого сыпалась белая льдистая крупа, и вспомнил, что те события на Острове давно остались в прошлом. Тем не менее, боль оказалась самая настоящая, а когда он попытался изменить положение тела, она резко усилилась и оглушила, в то же мгновение вернув память…

Через силу Тэйн попытался осмотреться. Шум реки слышался теперь с другой стороны, похоже, они опять сменили место стоянки. Со всех сторон торчали гладкие, обточенные водой и ветром валуны. В поле зрения появился Лигур, его лицо приблизилось, в руках появилась баклага, горлышко которой ткнулось ему в зубы. Ройг охотно отпил столько, сколько ему позволили, задохнулся, когда огонь обжег внутренности. Отдышавшись, прислушался, как блаженное тепло растекается по телу, как проясняется в голове и утихает звон. Соображалось плохо, однако ответить на некоторые вопросы самому себе все же пришлось.

Где Рек? Со вчерашнего дня, проснувшись связанным, Тэйн не видел и не слышал своего спутника. Лигур заявил, что тот также связан и занимается любимым делом — спит. Как же, станет он спать, когда такое случилось… Да его стоны и ругательства перебудили бы всю окрестную живность! Значит, рот ему или заткнули, или опять напоили той самой интой со снотворным. О том, что Река могли убить, Тэйну не хотелось думать. Все-таки эти четверо — иллары.

Значит, Рек жив. И, к счастью, мало чем может помочь ард элларцам. Когда вчера Лигур потребовал отдать ему камни-защитники, Ройг долго прикидывался дурачком, изображая непонимание, пока близнецы не принялись его избивать. Отплевываясь кровью, Ройг цветисто и многосложно выразил свое отношение к Лигуру, Ригойну, и всей ард элларской школе. Бэр и Барт перетряхнули всю его поклажу. Потом вещи Река. Затем, на всякий случай — все остальные. Бесценных артефактов нигде не оказалось.

Мешочек с камнями лежал в заплечном мешке, вместе с запасной одеждой. За все время путешествия Тэйн ни разу не доставал его, однако еще вчера утром тот был на месте. Если он и вывалился случайно, так только вечером, на стоянке, перед тем, как его напоили интой со снотворным. Естественно, делиться этим умозаключением он ни с кем не собирался. Попинав его еще немного, близнецы бросили его в лодку, погрузились сами и отчалили от берега.

Линара сидела на корме, у рулевого весла, и по большей части молчала, изредка откликаясь на бросаемые ей реплики. Когда Ройг, злой, как сам дьявол Ллих, в не самых лестных выражениях напомнил ей о двух попытках соблазнения, она взвилась фурией и едва не выцарапала ему глаза, хорошо, Лигур оттащил. Его это явно позабавило — он отпустил несколько ехидных шуточек насчет всех баб вообще и Линары в частности.

Весь предыдущий день плыли без остановок. По коротким репликам, которыми обменивались Лигур и Барт, Тэйн понял, что никто и не собирался везти его к Сторожевому очагу. Пользуясь невежеством чужаков, они плыли по совершенно другому притоку Тойрента. Теперь же Лигур торопился и нервничал, подгоняя близнецов на веслах и раздраженно переругиваясь с Линарой.

Поесть ему так и не дали. Лигур заявил, что поскольку ни грести, ни идти ногами ему больше не придется, то и припасы на него переводить нечего. Спасибо хоть напоили. Опять же, интой. Тэйн усмехнулся про себя: видимо, Лигур считал, что, опьянев, он станет разговорчивее, но у Ройга за спиной была хорошая школа пьянства, пройденная вместе с Джерхейном. Он глотал инту, не давясь, согревался, но не пьянел, только злости прибавлялось с каждым глотком. Злости и понимания.

Ночевали на берегу. Перед Лигуром снова появился голубой овал Окна, но Тэйн, будучи связан и обессилен, так и не смог уловить ни слова из их очень эмоциональной беседы. Потом он быстро провалился в глубокий, стылый сон, полный тягостных воспоминаний…

Он попытался напрячь мышцы. Повиновались они плохо, но в конце концов ему удалось согнуть ноги в коленях и перевернуться на бок. Река он снова не увидел, хотя вчера, во время путешествия по реке, он слышал на корме лодки какую-то возню и видел мельком что-то похожее на обездвиженное тело. Очень хотелось верить, что парень все-таки жив.

Кое-как ему удалось оглядеться. Лодка стояла на берегу, у одной из глыб был разведен костер, около которого сидели нынешние его враги, неторопливо жевали и вполголоса совещались.

Мелкий колючий снег продолжал сыпаться с неба. Тэйн, вспомнив, что на нем нет ни тхона, ни куртки, так, одни штаны да рубаха, уже изрядно порванная, сообразил, чем может закончиться для него долгое лежание на холодной земле. Зубы лязгнули, но он сжал челюсти, не желая, чтобы те, у костра, слышали эти жалкие звуки.