— Какую вещь?

— Это касается только нас двоих.

Шон нахмурился.

— Мне она ничего такого не говорила. Если бы она была недовольна мной, то обязательно сказала бы. И если бы собиралась куда-то уходить, тоже сообщила бы.

— Не думаю, — мрачно заметил Джо.

На лице Шона появилось обиженное выражение.

— И что же мы будем теперь делать?

— Пока ничего, — ответил Джо. — Я займусь этим делом. А ты пойдешь в школу. Надеюсь, что к твоему приходу она уже вернется.

— Я бы хотел остаться дома сегодня… Отвратительно чувствую себя. Башка трещит невозможно…

Джо поднялся, сбросил с Шона одеяло. Тот замычал, повернулся на бок, съежился.

— Слабак ты, и сам об этом знаешь, — бросил Джо и вышел из комнаты.

Фрэнк сидел за своим столом в участке и раздумывал над словами О'Коннора. О чем он думал? Да, он задал ему несколько не очень значащих вопросов по делу Кэти, затем поднялся, подошел к окну, долго смотрел на море. Фрэнк чувствовал себя обиженным. Обидными казались поведение инспектора, его действия и само отношение к нему. Лицо Фрэнка вспыхнуло. Ему хотелось думать, что тот просто вспылил, сгоряча наговорил глупостей, но внезапно понял, что формально О'Коннор совершенно прав и его суждения справедливы. Впоследствии Фрэнк выяснил, что инспектор разговаривал со старшим инспектором Брэди, а он, как всем было хорошо известно, не любит тех, кто бросает слова на ветер. Возможно, О'Коннор думал так всегда, с самого своего первого посещения Маунткеннона.

Фрэнк развернул пакет с бутербродами, положил ветчину отдельно, хлеб — отдельно, вытащил банку с горчицей. Его обдало домашним теплом. Было в этих бутербродах что-то успокаивающее. Губы Фрэнка тронула улыбка. Он взял кусок ветчины, обмакнул в горчицу и уже собирался было отправить в рот, но вдруг отложил, решив позвонить человеку, которому его информация покажется небезынтересной. Он набрал номер.

— Добрый день, доктор Макклэтчи. Говорит сержант Фрэнк Диган из полицейского участка Маунткеннона.

— Добрый, добрый.

— Простите, я не отниму у вас много времени. Я подумал, вы захотите узнать, что это за фрагменты… Из черепа Кэти Лоусон. Помните, мы с вами разговаривали о них, и вы еще говорили, что ни разу с такими не сталкивались?

— Да, конечно. И что это за фрагменты?

— Не поверите. Это кокон улитки. Личинка сидела на камне, которым скорее всего ударили Кэти.

— Громадное спасибо, что сообщили. Это очень интересно. Значит, тело потом перенесли в лес.

— Да, но не потом, а сразу же после нападения и убийства. Об этом говорят и другие свидетельства, найденные рядом с телом…

— Ясно. В общем, картина преступления понятна.

— Да вроде бы. До свидания, буду держать вас в курсе.

— Хорошо, сержант. Постойте, не кладите трубку. Я вам тоже сообщу кое-что интересное. Тут на днях у меня был некто Джо Лаккези…

— Кто?! — воскликнул Фрэнк так громко, что Лара отдернула трубку.

— Похоже, в число ваших лучших знакомых он не входит. — Он услышал легкий смешок. — Ну так вот. Он показал мне одну папку с делом об убийстве, сказал, что ему прислали ее из Штатов. В ней были фотографии тела жертвы. Лаккези попросил меня сравнить раны на нем с теми, что имелись на теле Кэти Лоусон. Нет-нет, не волнуйтесь, ничего я ему не сказала, да и никакого сходства между ранениями нет. Но вот что любопытно — раны на теле американской жертвы и на теле Мэри Кейси, убитой в Дуне три недели назад возле своего дома, абсолютно идентичны. Окажись я в суде, я бы не раздумывая присягнула, что оба эти преступления совершены одним и тем же человеком.

— Боже праведный, — прошептал Фрэнк.

— Охотно понимаю вас, сержант, но ничего не могу поделать — в таких вещах я не ошибаюсь. Теперь что касается самого Лаккези. Заявиться ко мне с таким материалом — это, нужно сказать, серьезный и смелый поступок. Он не давил, вел себя корректно, говорил осторожно, но мне показалось, что он всерьез занимается этим делом. Однако когда я сегодня утром позвонила Лаккези и попросила выслать мне его бумаги, он ответил, что они его перестали интересовать и что он их выбросил. Может, он сразу сообразил, что его файл мне потребовался не просто так, может, еще что… Не знаю, но его ответ мне показался довольно странным, особенно учитывая его первоначальный интерес. Ну? Что вы на это скажете?

Из прихожей послышались три коротких звонка. Джо бросился открывать, неожиданно долго возился со щеколдой, распахнул дверь и увидел перед собой высокого мужчину в униформе федерального почтового служащего. Он передал Джо объемистый прямоугольный пакет и квитанцию. Джо небрежно расписался и закрыл дверь. Он сорвал с пакета клейкую ленту и вытащил из него папку со всеми документами по делу о похищении Хейли Грей. Папка была вполне обычной, невзрачного серого цвета, врачи в таких хранят истории болезни своих пациентов, налоговики — финансовые отчеты разнообразных фирм, начальники отделов кадров — характеристики рабочих и служащих. Джо вдруг вспомнил, что адвокаты в аналогичные папки складывают документы по бракоразводным процессам, и криво усмехнулся. Разные люди ежедневно сталкиваются с документацией, которая раскладывается по сереньким неприметным папкам. Собираясь с духом, он приготовился открыть папку, и вдруг сердце у него упало. Джо внезапно вспомнил, что фотографий потерпевших в ней нет и быть не может. Все его усилия казались напрасными. Но зачем же тогда Дэнни прислал ему эти бумаги? Джо уныло посмотрел на синюю наклейку в нижней части папки, где от руки было написано «см. с. 1 дела», машинально открыл папку и обомлел. Он сразу понял, зачем Дэнни отправил ему ее. Перед его глазами лежал список имен, одно из которых было обведено жирным красным фломастером. Все имена в ряд, как любил говорить сам Дэнни, «черным по белому».

Оран Батлер поперхнулся, закашлялся. Изо рта его вперемешку со слюной полетели на пол куски мяса, грибы и томатный сок. Немного отдышавшись, отплевываясь и сморкаясь, он плюхнулся в кресло, посидел немного, затем схватил с журнального столика кусок недоеденной вчерашней пиццы, откусил, тут же выплюнул на пол, остатки швырнул в раковину.

Вошел Ричи.

— Что с тобой? — с тревогой спросил он, глядя на Орана.

— Не в то горло попало, — пробубнил он. — Слишком торопился.

— Не переживай, я все уберу.

— А я и не переживаю, — ответил он. — Я, что ли, должен корячиться?

Ричи вышел в туалет, вернулся со шваброй. Не успел он приняться за пол, как Оран сказал:

— Кстати, твой миленок нас собирается поучить работать.

— Какой миленок? — Ричи поднял на Орана глаза.

— Известно какой, инспектор О'Коннор. По его мнению, мы не очень успешно работаем, поэтому он решил снизойти до нас, неумех, продемонстрировать нам высший пилотаж.