поползло по его губам, почти касаясь их. Оно было настолько близко, что Герти ощущал запах коррозированной стали и видел мельчащие щербатости на полированной и захватанной пальцами поверхности.

— Не бывает такого, Бойл, — сказал один из головорезов, худой малый с похожей на медузу кляксой оспины на щеке, — Спорю на язык этого парня. А ну-ка, дорогой мой, открой ротик. Ох, зубки у тебя ничего… Смотрите-ка, ребят, ну чудо какие зубки. Все на месте, и белые, ну точно перламутра твоя. Наверно, порошком специальным эти зубки полируешь, а?

— Щука был прав, — повторил Герти, стараясь говорить отчётливо. Бритва при каждом слове больно била по передним зубам, — Никакие мы не друзья.

Бойл обескуражено покачал головой.

— Не друзья, значит… Жаль, жаль. Расстроил ты меня, парень. Не друзья, понимаешь… Это очень жаль, что не друзья. А ведь могли бы быть друзьями! Ведь могли бы! Щука — парень гонористый, но я его знаю с тех пор, как он мальком куцым был, ему друзья нужны. Слушай, зубастый, а может, не всё потеряно, а? Как думаешь? Может, у вас ещё будет шанс подружиться? К примеру, я прикажу запихнуть вас обоих в бочку, плавник к плавнику, обручи набить, да и в море с лодки кинуть, а? И будет у вас время поговорить по душам, да и дружбу завести. Это ведь очень плохо, когда у человека в таком городе, как Новый Бангор, друзей нет… Очень плохо. Это надо исправлять, зубастый…

Голос Бойла стал вкрадчивым, почти интимным. Говоря, он ласково улыбался то Щуке, то Герти, и во взгляде его совершенно не было злости. Это пугало больше всего. Страшный человек, понял Герти. Не просто опасный. Смертоносный, как шип ската-хвостокола.

Ему не нужна злость, для того, чтоб причинить кому-то боль. Он дышит болью, он любит боль, он самый законченный садист, давно осознавший, что сопровождающая насилие злость лишь второстепенное, стимулирующее чувство, затмевающее восприятие. И что боль лучше всего причинять с улыбкой, испытывая от этого искреннее удовольствие и сознавая это.

— Можно и так, — сказал Герти, ощущая до чего мало слюны во рту, — Только тебе же хуже выйдет.

— Ну да? — искренне удивился Бойл.

— Только из-за Щуки твоё заведение ещё на плаву. Хотя, честно говоря, я удивлён тому, как тебя ещё не вышвырнули из рыбного бизнеса. Дело здесь поставлено просто отвратительно.

Бойл провёл ладонью по редким волосам, похожим на клочковатые белёсые водоросли.

— Да ты, видно, и в самом деле не только зубастый, но и языкастый, значит… Омас, не отрезай пока ему язык. Если вздумаешь оттяпать себе кусочек этого джентльмена, возьми губы или ухо.

Омас, тип с оспиной, осклабился. Бритва, танцуя и приплясывая, медленно двинулась по губами Герти. Но Герти знал, что замолкать сейчас нельзя. Только не замолкать.

«Молодец, салага, — одобрил воображаемый полковник Уизерс, — Так держать! Как знать, может и выплывешь из этого водоворота…»

— Заведение ни к чёрту! — решительно сказал Герти, чувствуя привкус стали на языке, — Грязно, вонь, духота… Приборов к рыбе никаких нет, посетители жрут, как собаки… Мало того, если бы хоть рыба была стоящая!..

Бойл медленно повернулся к Герти. Позволив Щуке, которого он всё это время изучал ласковым светящимся взглядом, всхлипнув, сползти по стене.

— А что тебе в моей рыбе не так?

— Не годится рыба, — просто сказал Герти.

Обволакивающий взгляд Бойла теперь был устремлён прямо на него. Герти опять чуть не вырвало, как в подвале, потому что взгляд этот, лучистый и умиротворённый, был смертью в её чистом, не дистиллированном, проявлении. Он обещал мучения и пытки, каждый стон которых будет вобран чужими ушами, как нота модной увертюры. Он обещал гибель, страшную, тяжёлую, гадкую. «А ведь у него тоже рыбьи глаза, — вдруг сообразил Герти, — Вот отчего они кажутся такими спокойными. И верно, точно рыба пялится в душу…»

— Чем тебе не угодила моя рыба?

— Сама рыба хороша. Вполне свежа. Разделана даже верно, что не так часто бывает. Но сразу видно, что готовить её здесь никто толком не умеет. И сервируете как вздумается. Куда это годится? Вы же убиваете весь её дух, всю её соль. Никчёмный перевод хорошего продукта, вот что это. То же самое, что топить камин хорошим табаком или заправлять выдержанным виски лампу.

Бойл медленно провёл пальцами по бороде, стряхивая чешую. Крутясь, как листья чудного подводного дерева, та полетела на грязный пол.

— Интересно говоришь, моллюск зубастый. Только вот не пойму я тебя, значит. Что ещё значит, готовить не умеет? Как её ещё прикажешь готовить? Есть рыба варёная, есть жаренная, есть копчёная и сушёная. Может, тебе известно, как ещё рыбу приготовить можно? Откуда же такие мудрецы ко мне в гости являются?

— Мне известно, — твёрдо сказал Герти, чувствуя, как дрожат поджилки, — Более того, я знаю десятки, а то и сотни способов приготовить рыбу. Вы просто не понимаете, что с ней делать. Обращаетесь с ней, как дикари. Варёная, жареная… Тьфу. Слушать тошно. Расскажи я в Европе о том, как вы готовите рыбу, там решили бы, что в Новом Бангоре живут сплошь дикари!

— Так ты, значит, к нам из Европы пожаловал?

— Да. Но жил я не только там. Был на Суматре, Лабрадоре и Мальте, был в Сиаме и Эквадоре. Был даже на Камчатке.

— И везде так неуважительно относился к уважаемым людям и их заведениям?..

Бритва перестала скользить, упёршись в верхнюю губу Герти.

— Я везде изучал рыбную кухню. Способы приготовления рыбы. И могу без ложной скромности сказать, что добился в этом определённых успехов. Я знаю, как сделать рыбу особенной. Не такой, как вы едите. Гораздо, гораздо лучше.

Герти почувствовал, что здесь надо замолчать. Ощутил интуитивно. Замолчать, пусть даже ледяная бритва впилась бы в кожу. Опытный рыбак знает, что умение правильно подсекать — не последнее дело, но и наживку надо уметь забрасывать.

Наживка была возле Бойла. Странная наживка, ни на что не похожая, причудливая. Бойл мог покрутить носом с видом капризной рыбы, и отвернуться. Герти знал, что в этом случае спустя секунду его губы шлёпнулись бы на грязный пол вслед за чешуёй. Но мог он и заинтересоваться. Рыбы, как правило, весьма любопытны. Именно это их и губит.

— Стой, Омас!

Бритва, поколебавшись, спустилась к подбородку Герти.

— Что ты там говорил про рыбу?

— Я могу сделать её лучше, — сказал Герти, машинально облизнув губы и с удовольствием ощущая их частью своего тела, — Намного лучше. Я знаю особые рецепты. С какими продуктами подавать рыбу, с какими специями и соусами. Рыба сама по себе скучна и быстро надоедает. Но есть способы, которые позволяют раскрыть её вкус. У каждого сорта рыбы непременно есть свои достоинства. Только круглые дураки не знают этого. Пробовать рыбу без всего этого то же