Месье Пиа понял, что это была своеобразная просьба не делать никаких замечаний по поводу того, что она только что сказала. И на этот раз Элен произвела на него еще более сильное впечатление, чем при их первой встрече, когда она сама пришла к нему, чтобы предупредить о заболевании, поразившем посадки тутовых деревьев. В письме Дево было еще несколько фраз, которые Пиа хотел бы обсудить с Элен и услышать ее мнение на сей счет. Однако с этим нельзя было спешить, приходилось быть терпеливым и исподволь готовить ее и себя к этому щекотливому разговору. Месье Пиа стал расхваливать марку своего кофе, попросил Элен налить им обоим еще по чашечке, и после этого они вновь непринужденно заговорили на разные темы.

Спустя две недели он послал ей приглашение отобедать у него, объяснив, что к нему в гости в Лион приехала его сестра Полетта, со своим мужем Александром и что он хочет познакомить ее с ними. Элен приняла приглашение и провела чудесный вечер. Обед проходил в покоях Мишеля на верхнем этаже особняка Дево, обставленных простой, но удобной мебелью. Мишель был очень гостеприимным хозяином, его зять оказался остроумным приятным собеседником, а ЭлГен с Полеттой сразу же прониклись друг к другу искренней симпатией. Вскоре Элен вернула долг вежливости, пригласив Мишеля и его родственников на концерт, после чего все четверо поужинали в близлежащем ресторанчике. Прощаясь, Полетта и Элен обещали писать друг другу, Мишель был очень доволен таким развитием событий.

В первый же весенний погожий денек Элен, наконец, полностью распростилась с траурным платьем. Миниатюра, на которой особенно удачно был изображен Жюль, все еще висела над кроватью Элен, и она каждое утро первым делом бросала на нее взгляд, а вечером, прежде чем заснуть, касалась ее в темноте рукой. Ее душевная рана постепенно затягивалась, хотя боль, охватывающая ее временами, все еще была очень сильной, однако жизнь брала свое.

Элен заказала своему портному дюжину новых нарядов, причем три из них — из шелка Рошей. Хотя прозрачные ткани пастельных оттенков были все еще модны, в моду уже начали входить более яркие, насыщенного цвета, что соответствовало вкусам придворных императорского двора. Поэтому один из шелковых нарядов Элен был пурпурным, другой — ярко-золотым, а третий — изумрудно-зеленым. Она собиралась надеть золотистое платье на бал в честь дня рождения сына Наполеона. Император пожаловал сыну титул Римского Короля, но всеобщая радость и национальные торжества были омрачены сообщениями о том, что Масена, так и не сумевший разбить Веллингтона, под натиском противника отступил из Португалии, оставив за собой только Альмейду, единственный португальский город. Но все чувствовали, что это лишь временные неудачи, и вскоре французская армия вновь перейдет в наступление. И во всяком случае переживаемые французскими вооруженными силами трудности не могли испортить устраиваемого в Лионе бала, который сам по себе должен был явиться выражением верноподданнических чувств лионцев Императору.

Празднества должны были завершиться грандиозным фейерверком. Эмиль и Габриэль намеревались приехать в Лион специально на торжества, оставив своего девятимесячного сынишку на попечение его заботливой няни, на которую вполне можно было положиться. Мишель пригласил Элен вместе отпраздновать это событие, но она уже обещала отметить этот праздничный день в кругу своей семьи, однако она надеялась увидеть Мишеля на балу. У Габриэль было совсем не праздничное настроение, хотя ее радовал тот факт, что у Наполеона наконец-то родился наследник, однако она получила тревожное извещение о потерях, понесенных конноегерским полком в недавних боях.

У Анри были свои планы на вечер — он решил вместе с Ивон отправиться на бал, заехав предварительно за своими друзьями. Накануне празднеств он встретился с Брушье, в одном из кафе на окраине города, поскольку не хотел, чтобы его свидание со шпионом было хоть кем-нибудь замечено. Сидя за одним столиком с Брушье, он тихим голосом передал ему свои распоряжения, а затем подтолкнул по мраморной поверхности столешницы по направлению к нему кошелек, туго набитый золотом. Брушье тут же схватил его и спрятал в карман. После выполнения задания он должен был получить вдвое больше.

— Положитесь на меня, — сказал он Анри.

— Проследите за тем, чтобы все было выполнено должным образом. Никаких полумер!

— Вы же меня знаете. Если уж я за это взялся, то все будет сделано отлично.

Анри коротко кивнул. Отъезд Дево в действующую армию не поколебал его решимости жестоко отомстить своему недругу, уничтожив его шелкоткацкое производство в Лионе, именно поэтому он призвал Брушье к себе. Анри нутром чуял, что необходимо было начинать действовать сейчас, в отсутствие своего врага. Он хотел, чтобы Дево непременно узнал о своем разорении прежде, чем его убьют. А в том, что его убьют в конце концов, Анри нисколько не сомневался, он сам решил помочь судьбе расправиться со своим врагом.

Обстоятельства, казалось, складывались самым благоприятным образом. Анри знал от Брушье, что на складе Дево скопился огромный запас шелка-сырца, которого надолго хватит для ткацкой мастерской. Кроме того, там же находилось сейчас изрядное количество рулонов готовых шелковых тканей, ждущих отправки в Германию своим заказчикам. Чего Анри никак не мог заранее предположить, так это того, что торжества по случаю рождения наследника Императора помогут ему осуществить свой план, к чему он так долго стремился.

— Прощайте, — сказал он Брушье, бросая на стол монету в оплату за бутылку вина, заказанную им для своего собеседника, и вышел за дверь.

Брушье залпом допил стакан вина, чуть пригубленный Анри, а затем не спеша принялся за свой.

После жаркого дня наступил прохладный вечер, наполненный благоуханием сирени. Габриэль в платье медного цвета с волосами, убранными под сеточку, и Элен в золотистом наряде — обе прекрасные и элегантные — переступили порог бальной залы и сразу же привлекли к себе взоры всех присутствующих. Их сопровождал Эмиль. Все трое были сразу же встречены кружком друзей и уселись с ними в одной из позолоченных ниш залы. Когда префект Лиона, открывая бал, вышел на середину вместе со своей женой, а за ним последовали остальные, к Элен подошел Мишель Пиа и отвесил поклон. Они улыбнулись друг другу как старые знакомые.

— Танец за вами, Элен, не правда ли?

Она обещала ему первый танец во время их последнего свидания, когда они уже начали обращаться друг к другу по имени. Постепенно Элен поняла, что в ее жизни намечается перелом. И все же сама она не могла прийти к определенному решению, надеясь на Мишеля, который сейчас держал ее пальцы в своей руке и вальсировал с ней по бальной зале. Элен чувствовала себя удивительно легкой. Временами ей казалось, будто она парит в воздухе.

В бальной зале было очень жарко, несмотря на открытые окна. Дело в том, что сюда явилось слишком много народа, поскольку устроителям было трудно ограничить число приглашенных — ведь все хотели попасть на этот бал. Что касается Габриэль, то она явилась сюда только ради того, чтобы познакомиться с управляющим ткацкой мастерской Николя. Их представили друг другу после полонеза, когда партнер подвел Габриэль к ее месту, а Элен вернулась вместе с Мишелем Пиа с террасы, куда они вышли, чтобы подышать свежим воздухом. Элен показалась Габриэль чересчур взволнованной, ее щеки порозовели от возбуждения. Так вышло, что партнер Габриэль по полонезу и Элен закружились в следующем танце — гавоте, и поэтому Габриэль предоставилась возможность поговорить с глазу на глаз с Мишелем. В разговоре они неизбежно коснулись производственных вопросов и бедствий, разразившихся прошлой зимой. Это позволило Габриэль обратился к собеседнику с тем вопросом; который она давно уже хотела задать.