входили выдающиеся общественные деятели страны, литераторы, философы, ученые. Контракт на разработку шпаг новых академиков не был гарантией выгодной работы, но был высоко ценим обществом.

Вкратце перед Cartier ставилась следующая задача: декоративная шпага должна отражать личность получателя. Луи поручил работу самым способным дизайнерам. Отчасти их роль заключалась в том, чтобы узнать клиента – не только с точки зрения его величайших профессиональных достижений, но и в личном плане. Только так можно создать шпагу, подходящую именно этому человеку. Жорж Реми, который был выбран в качестве дизайнера Cartier для нескольких шпаг, объяснил процесс работы: «У меня было много серьезных разговоров, реальных и воображаемых, с будущим академиком; я погружался в его личность и его мир, прежде чем приступил к работе».

Первым академическим клиентом Cartier был герцог Арман де Грамон – аристократ, ученый и промышленник, который был близким другом Марселя Пруста. Когда он женился в 1904 году, Пруст преподнес ему довольно необычный свадебный подарок: револьвер в кожаном футляре со строчками из детских стихотворений невесты. Шарль Жако посетил герцога в его замке Шато де Вальер, в тридцати одной миле к северу от Парижа. Проведя пару дней у него дома, посмотрев, как он проводит свободное время, что ест на завтрак и какие любимые темы обсуждает за ужином, дизайнер получил представление о мотивах, увлечениях и семейной жизни академика, а также о его успехах в обществе. И лишь тогда начал разрабатывать варианты шпаги.

Готовая вещь была вдохновлена научной карьерой герцога. Мотивы микроскопов и дальномеров (которые позволяли армии знать расстояния до своих целей) указывали на его особые достижения в области оптики; заслуги в астрономии были представлены созвездиями, Млечным Путем, Полярной звездой и кометой. Шпага был подарена герцогу де Грамону во время приема в академию в июне 1931 года.

Cartier в дальнейшем создаст более двух дюжин шпаг. Одна из самых значительных предназначалась человеку, который был не просто клиентом и другом семьи Картье, но и источником вдохновения. В 1955 году легендарный 66-летний поэт и художник Жан Кокто был принят в члены Французской академии.

Он попросил, чтобы шпага академика была сделана в соответствии с его собственными рисунками, из материалов, предоставленных его друзьями. Клинок был куплен у кузнеца из Толедо, изумруд в 2,84 карата подарила Коко Шанель. Остальные камни были подарком от светской дамы Франсин Вайсвайлер.

Шпага Кокто должна была стать воплощением его работы и показать важные для поэта символы. Как и его книги, меч был подписан шестиконечной звездой, но эта была сделана из бриллиантов и рубинов. На рукоятке изображен профиль Орфея – мифологического героя, который был источником вдохновения для Жана Кокто. На ножнах – узор, напоминавший решетку, окружавшую сады Пале-Рояля, где он жил; рукоятью служил шар из слоновой кости, отсылающий к заснеженному камню в фильме «Ужасные дети» 1950 года, снятому Кокто по его роману 1929 года. Эта шпага – произведение искусства, созданное великим художником для великого художника, стала одним из самых престижных заказов фирмы.

Жан Кокто у себя дома, одетый в униформу Французской академии и со шпагой Cartier, которая была сделана в 1955 году по случаю его избрания академиком

Фрагмент шпаги с рукояткой в виде профиля Орфея

 Зубы тигра и когти орла

Шестимесячная Колониальная выставка 1931 года была самой обширной экспозицией в истории Франции. В рамках пропагандистских усилий правительства, направленных на оправдание колониальной предприимчивости, на мероприятии присутствовали 12 000 продавцов. Грандиозные репродукции хижин и храмов заполнили парк, сотни туземцев из азиатских и африканских колоний выступали перед девятью миллионами посетителей.

В ювелирной части выставлялись Cartier, Boucheron, Mauboussin, Van Cleef & Arpels, Mellerio – самые известные компании. Судейская коллегия, куда входил и Chaumet, должна была определить главные призы, каждый боролся за победу. Все имело колониальную тематику: от роскошных головных уборов в камбоджийском стиле, «украшенных с лучшим французским вкусом», до ожерелий, в которых бриллианты шли вперемешку со слоновой костью, – «самым красивым материалом в дикой природе». Галстуки, имитирующие кожу змеи, круглые алжирские броши, золотые и эмалевые диски – все эти экспонаты были навеяны африканскими мотивами. Самыми смелыми выглядели браслеты, ожерелья и пряжки для ремней, включавшие настоящие клыки тигра, коренные зубы льва и когти орла, сочетающиеся с черной эмалью или ониксом. Они отражали, как было написано в каталоге выставки, «вторжение джунглей в гардероб современной женщины».

Луи и Жаку, которые черпали вдохновение для своих украшений из разных цивилизаций, выставка дала шанс возродить вкус публики к экзотике. Бриллиантовая диадема в сиамском стиле, которую Жак прислал из Лондона, и диадема из изумрудных бусин в индийском стиле были одними из многих драгоценностей, вызывавших восхищение своей оригинальностью и мастерством. В итоге стенд Cartier был удостоен Гран-при. Пьер, гордый творчеством братьев, был очень взволнован, услышав, что ему оказана особая честь другого рода.

21 июля Пьер и Эльма стали почетными гостями на завтраке, устроенном президентом Колониальной выставки маршалом Лютей. Впереди ждало напряженное лето, с ежедневными обедами в Париже, с поездкой по Италии с дочерью; но важнейший момент для Пьера был в другом. Он принес несколько огромных томов, содержащих треть статей в американской и канадской прессе о выставке. Представив их маршалу, он получил похвалу за «превосходную работу». Эльма с гордостью смотрела, как Лютей награждает мужа Черной звездой Бенина – высшей колониальной наградой.

А в это время в пяти милях оттуда, в госпитале Пастера, младший сын Жака Харджес ожидал диагноза. Мисс Эдвардс, няня, увезла его в столицу после того, как он заболел на каникулах в Хаулгейте, а местный врач не принял ситуацию всерьез. Жака и Нелли, посетивших Колониальную выставку сразу после открытия, уже не было в стране: они снова путешествовали по Индии, поскольку поддержка махараджей была очень важна для Cartier во время депрессии на Западе. Нелли не находила себе места из-за чувства вины за то, что оказалась так далеко от малыша, но ничего не могла сделать. Даже если уехать немедленно, возвращение домой займет три недели.

Жак написал письмо братьям, которые тут же бросились на помощь семилетнему племяннику. Обнаружилось, что Харджес заразился полиомиелитом. Он больше не будет спортивным мальчиком, но опасности для жизни, к счастью, нет. Не всем в больнице так повезло. Маленький африканский мальчик, лежавший рядом с Харджесом, заболел на корабле, который привез его во Францию для участия в Колониальной выставке. Он не прожил и недели.

Мечта ценителя

К концу 1931 года Жак и Нелли вернулись в уютный Милтон-Хит с чемоданами, полными индийских подарков для детей. Это был неспокойный год: тяжелая болезнь Харджеса, спад бизнеса в связи с финансовым кризисом. В августе, когда Жак узнал, что его наградили орденом Почетного легиона, британское правительство пало, обвалив экономику. К осени Британия была вынуждена отказаться от золотого стандарта, что