остатками тлеющего раздражения.

– Увидишь, дело того стоит. Я хоть раз ошибался?

Казалось, я впадаю в детство: Юпп спрятался за углом, выслав меня

звонить в дверь, ведущую в небольшую квартирку на первом этаже.

– Хорошо, ну позвоню я. А потом что делать – убегать что есть мочи?

– Нет. Кто бы ни открыл – говори по-английски и вымани его наружу.

– Добрый день, – обратился я к появившемуся на пороге типу. Лицо его

было покрыто многочисленными шрамами. – Вы говорите по-английски?

Меченый окинул меня задумчиво-высокомерным взглядом: вряд ли возникший

на ступеньках вашего дома синяк в дешевом спортивном костюме может вызвать

иную реакцию.

– Нет? В таком случае: мой форейтор был насмерть зашиблен смертоносными

лучами Сатурна, и моим фрикаделькам не светит теперь счастливое Рождество. А

если вы сделаете еще пару шагов мне навстречу – у меня есть приятель, он

устроит вам нечто такое, что вряд ли кому придется по вкусу.

Нахмурившись, Меченый подошел со мной к машине, на ходу возмущаясь во

весь голос: он, мол, не понимает, что здесь происходит, – однако тут из-за

спины у него возник Юпп и ткнул беднягу пушкой в весьма деликатное место.

Войдя в дом, мы обнаружили там еще одного жуткого типа и Корсиканца,

который, судя по всему, был сдан на руки этим нянькам в качестве гаранта

того, что полицейские будут вести себя в день матча как паиньки.

– Стойте, где стоите, – буркнул Юпп. – Надеюсь, все в курсе: больше

всего на свете я люблю нажимать на курок. Ехали мимо – захотелось проведать

вас, глянуть, готовы ли вы к предстоящей неделе.

Будь я не в духе, ответ Корсиканца вряд ли придал бы мне бодрости.

Слова он цедил с трудом – его просто душила ненависть:

– Входите, входите. Не терпится вас застрелить.

– Вот и ладушки! – кивнул Юпп. – А то я боялся, все ли у вас хорошо с

памятью. Ну, мы тогда пойдем...

Покуда мы пристегивали всю компанию наручниками к ближайшей батарее,

Меченый поинтересовался:

– Юбер, ты в курсе – Режи тут все желал с тобой повидаться? Насчет

Тьерри.

Юпп ничего на это не ответил, и о чем шла речь, осталось для меня

загадкой.

Уже сидя в машине, я попытался приподнять покров тайны:

– А кто это – Режи?

– Так, один тип. – Юпп предвосхитил мой следующий вопрос: – Большая

шишка. Преуспевает в бизнесе, доходы от которого как-то не принято указывать

в налоговых декларациях.

– А Тьерри?

– Его племянник.

– Да? А почему он хочет с тобой о нем поговорить?

– Он сидел в Ле Бомметт со мной. Был найден мертвым в тюремной

подсобке. В тот самый день, когда меня освободили.

Я размышлял, стоит ли мне расспрашивать дальше, но Юпп знал – так

просто от меня не отделаешься, поэтому продолжил рассказ:

– Я как раз шел получать вещи. Перед освобождением. Проходил мимо этой

подсобки – рядом с кухней, вижу, Тьерри там что-то возится. Он, видно,

чувствовал себя в безопасности: меня ведь выпускали на волю. А может,

считал, что, коль он племянник Режи, ему все нипочем...

– Ну, долго отсидел? – спрашивает он меня.

– Да уж, – говорю. Что тут еще ответишь?

– И все из-за того, что увели машину, на которой ты думал смыться? Вот

уж не думал, когда ее угонял, что все так презабавно выйдет!

– Мы ведь знали друг друга еще с первой отсидки по малолетству. Ну и

тогда, в Монпелье, он увидел, что я вхожу в банк, и позаимствовал машину.

– А умер-то он как?

– Мы стояли друг против друга и рядом – ни души. И тут я вижу – рожа у

него просто просит хорошего удара головой. Упустить такую возможность я не

мог. А прикончило его падение на пол. Так что сажать за решетку нужно мадам

Гравитацию...

* * *

Улетнейший из налетов

Это не лезло ни в какие рамки: я не только был готов вовремя, я был

готов заранее. Просто-напросто спозаранку. Это я-то! Учитывая, что

фотографию «Эдди пьет свой утренний кофе» можно помещать в

пиктографическом словаре в качестве иллюстрации к слову

«поздно». Я, чье излюбленное занятие – нежиться в постели,

размышляя о первопечатниках XV века: Зайнере, Занисе и Заротисе. Однако от

Юппа не было никаких вестей...

У меня было время неоднократно полюбоваться собой в зеркале,

досконально рассмотреть полицейскую форму, которую добыл для меня Юпп. Форма

сидела на мне как... как форма, которая сидит очень хорошо. Выглядел я в ней

на все сто: ни дать ни взять настоящий деревенский жандарм (не так давно

изрядно избитый), любящий пропустить стаканчик, что не способствует его

дальнейшему продвижению по службе. Раздобыть форму – это была Юппова идея.

Не то чтобы без формы при ограблении не обойтись, но выглядела она

презабавно, а натянув ее на себя, значительно упрощаешь передвижение в

пространстве, где каждый третий – полицейский.

Я нервничал. Дрейфовал вдоль берегов нервного кризиса по направлению к

острову паники, так как мы и без того уже выбрали у нашей удачи кредитов на

миллион с гаком. Я раскручивал педали страха все быстрее и быстрее, ибо у

Юбера случился очередной «юбертатный период» – он исчез.

Отведенная мне на сегодня роль заключалась в том, что Юбер должен был

заехать на машине и взять меня, а затем мы вдвоем ехали и забирали куш. У

Юбера утром не тянул движок. Перед отходом он накручивал себя: «Мы -

художники, мы радости творцы, наша радость поднимается в крови, приливая к

сердцу, к сердцу, к сердцу!»

Потом, как мы и договаривались, Юпп отправился похищать и

терроризировать старуху. Однако к оговоренному сроку не вернулся. На все про

все, включая утренние пробки, он отвел час. В десять мы должны были уже