— Я же вам уже говорила. Он сказал, что у него посетитель.

— И это было где-то между семью двадцатью и семью тридцатью?

— Ближе к семи тридцати. В половине восьмого за мной и мамой пришла машина.

Посетитель. Дэниел усилием воли не позволил себе переглянуться с Кейт, но он знал, что они оба думают об одном и том же. Если Этьенн действительно употребил именно такое слово, — а девушка вроде бы не сомневалась в этом, — это наверняка подразумевало, что с ним был кто-то не из издательства. Он вряд ли сказал бы так о ком-то из компаньонов или из штата сотрудников. Ведь в таком случае гораздо естественнее было бы сказать «мне некогда», или «у меня совещание», или «я беседую с коллегой». А если кто-то к нему приходил, званый или незваный, почему он (или она) до сих пор не объявился? Почему, если визит был вполне невинным и человек, уходя, видел Этьенна живым и здоровым? В настольном ежедневнике Этьенна не было никакой записи о намеченной встрече, но это ведь ни о чем не говорит. Посетитель мог позвонить ему по прямому телефону в любое время дня или накануне вечером, мог прийти без приглашения, неожиданно. Но новая улика, какой бы важной она ни была, все же была косвенной, как и множество других улик в этом все более загадочном деле.

Однако Кейт по-прежнему энергично продолжала опрос:

— Скажите, леди Люсинда, когда вы в последний раз приходили в Инносент-Хаус?

— После вечера десятого июля я там больше не была. Это был вечер в честь моего дня рождения — мне исполнилось двадцать, а отчасти и в честь нашей помолвки.

— У нас есть список гостей, — сказала Кейт. — Полагаю, они могли свободно ходить по всему зданию, если им того хотелось?

— Думаю, некоторые ходили. Вы же знаете, как парочки ведут себя на таких вечерах, им всегда хочется уединиться. Мне кажется, не все кабинеты были заперты, хотя Жерар говорил мне, что каждого из сотрудников обязали убрать все бумаги в надежное место.

— Вы, случайно, не видели, чтобы кто-нибудь шел наверх, в сторону архива?

— Ну, вообще-то видела. Это было довольно странно. Мне надо было пойти в женскую комнату, а внизу было занято, и я тогда вспомнила, что есть маленький туалет на верхнем этаже, и решила пойти туда. Я пошла вверх по лестнице и увидела двоих людей, спускавшихся мне навстречу. Никогда не ожидала бы увидеть их вместе. Да к тому же вид у них был такой виноватый. Это на самом деле было очень странно.

— И кто же они были, леди Люсинда?

— Джордж — тот старик, который внизу на коммутаторе в приемной работает, и эта бестолковая маленькая женщина, которая вышла замуж за бухгалтера, не помню его фамилии, Сидни Бернард или как-то еще. Жерар познакомил меня со всеми сотрудниками и их женами. Такая скучища была!

— Сидни Бартрум?

— Да, точно, его жена. На ней такое платье было чудное, из голубой тафты с розовым поясом. — Она повернулась к Клаудии: — Вы ведь помните, Клаудиа? Очень пышная юбка с розовой сеточкой поверху и рукава буфами. Чудовищно!

Клаудиа коротко ответила:

— Я помню.

— Кто-нибудь из них сказал вам, зачем они ходили на последний этаж?

— Думаю, затем же, зачем и я. Она покраснела и промямлила что-то про то, что воспользовалась туалетом. Они были так похожи друг на друга — одинаково круглые физиономии, одинаковое смущение. Джордж выглядел так, будто я застала их за кражей мелких денег. Но это так странно выглядело, правда? То есть я хочу сказать — эти двое вместе. Джордж ведь не был в числе приглашенных. Он просто должен был позаботиться о мужских пальто и не впускать незваных гостей. А если миссис Бартрум надо было в туалет, почему она не попросила Клаудиу или кого-то из сотрудниц?

— Вы кому-нибудь говорили потом об этом? — спросила Кейт. — Мистеру Этьенну, например?

— Да нет. Это было не так уж важно. Просто странно. Я почти забыла об этом, сейчас только вспомнила. Послушайте, вы еще о чем-то собираетесь меня спрашивать? Я и так уже довольно долго тут просидела. Если хотите еще поговорить, напишите мне, и я попробую устроить встречу с вами.

— Нам понадобятся ваши показания, леди Люсинда, — сказала Кейт. — Может быть, вы зашли бы в полицейский участок Уоппинга, когда вам будет удобно?

— С моим поверенным?

— Если захотите или сочтете необходимым.

— Не думаю, что это необходимо. Мама говорила, что мне может понадобиться поверенный во время следствия — смотреть, чтобы не пострадали мои интересы, если узнают о разрыве помолвки. Но я не думаю, что тут остались какие-то мои интересы, раз Жерар умер, так и не получив письмо.

Она поднялась с кресла и вежливо попрощалась за руку с Кейт и Дэниелом, не сделав, однако, ни малейшего движения в сторону Клаудии Этьенн. Уже в дверях она вдруг обернулась и заговорила, обращаясь именно к Клаудии:

— Он никогда не занимался со мной любовью, так что я не думаю, что наш брак доставил бы нам обоим удовольствие. А вы как считаете?

Дэниел подумал, что, если бы полицейских в комнате не было, она употребила бы другое, гораздо более грубое выражение. А она добавила:

— О, возьмите-ка это себе. — Она положила на журнальный столик ключ от квартиры. — Думаю, ноги моей здесь больше не будет.

Она вышла из комнаты, решительно захлопнув за собой дверь, и через секунду они услышали, как столь же решительно захлопнулась дверь входная.

— Жерар был романтиком, — сказала Клаудиа. — Он делил женщин на тех, с кем можно завести интрижку, и тех, на ком следует жениться. Большинство мужчин успевают перерасти эту сексуальную иллюзию до двадцати одного года. Возможно, это была его реакция на слишком большое количество сексуальных побед, довольно легко доставшихся. Интересно, как долго продлился бы этот брак? Что ж, от одного разочарования он оказался избавлен. Вам еще много нужно времени?

— Теперь уже не очень много, — ответила Кейт.

Несколько минут спустя они были готовы уйти. Последнее, что запомнилось Дэниелу о Клаудии, была ее высокая, застывшая у окна фигура. Клаудиа не отрываясь смотрела в окно, за парапет балкона, на темнеющие на фоне неба шпили Сити. Она ответила на прощальные слова полицейских, не повернув головы, и они вышли, оставив ее одну в тишине и пустоте квартиры и бесшумно закрыв за собой дверь.

Уйдя с Хиллгейт-стрит, Кейт и Дэниел забрали свою машину со стоянки полицейского участка Ноттинг-Хилл-Гейта и проехали коротким путем до магазина Деклана Картрайта. Магазин был открыт, и в переднем помещении бородатый старик в ермолке и длинном черном сюртуке, пожелтевший от старости, показывал покупателю викторианское бюро; его костлявые желтые пальцы любовно поглаживали инкрустацию на крышке. Он был явно слишком занят, чтобы заметить их приход, несмотря даже на бряцание дверного колокольчика, но покупатель обернулся, а вслед за ним обернулся и старик.

— Мистер Саймон? — спросила Кейт. — У нас договоренность о встрече с мистером Картрайтом.