– Пойдемте быстрее, лакей на кладбище, – говорит Даниель. – Он привел туда Анну.

«Он все еще думает, что мы не знаем о его обмане».

Незаметно поглаживая ружье, гляжу на особняк, пытаясь сообразить, что делать дальше. Наверное, Майкл сейчас в оранжерее, но я уверен, что Даниелю известно, где лакей прячет Анну, так что, может быть, я смогу у него это выведать. Две дороги, два конца – но лишь одна ведет в будущее.

– У нас один-единственный шанс, – говорит Даниель, прикрывая глаза от дождя. – Мы такого и ждали. Лакей на кладбище, затаился и ждет. Он не знает, что мы встретились. Вдвоем мы с ним справимся.

Я так долго боролся за свое будущее, так упорно старался изменить день. А сейчас, когда мне это удалось, осознаю всю тщету своих метаний. Я спас Эвелину, остановил преступные замыслы Майкла, но это бессмысленно, если мы с Анной не доживем до одиннадцати вечера, чтобы назвать Чумному Лекарю имя убийцы. Сейчас мне приходится принимать решения вслепую, наобум, и теперь, когда у меня осталось только одно воплощение, кроме этого, от моего выбора зависит все.

– А если не справимся? – кричу я.

Струи дождя с оглушительным грохотом разбиваются о камни, ветер завывает в лесу, как дикий зверь, вырвавшийся из клетки.

– У нас нет другого выбора! – кричит Даниель, сжимая мне загривок. – Зато у нас есть план. Это дает нам преимущество. Им надо воспользоваться.

Вспоминаю, как при первой встрече Даниель произвел на меня впечатление спокойного, терпеливого и рассудительного человека. Все это исчезло, будто смытое непрерывным блэкхитским дождем. У Даниеля взгляд безумца или фанатика – умоляющий, отчаянный, бешеный. Для него, как и для меня, наступил решающий момент.

Даниель прав. Надо положить этому конец.

– Который час? – спрашиваю я.

– А какая разница? – недоумевает он.

– Потом разберемся. Скажите, который час.

Он нетерпеливо смотрит на часы:

– Сорок шесть минут десятого. Ну что, пойдем уже?

Я киваю и иду за ним по лужайке.

Когда мы подходим к кладбищу, звезды трусливо закрывают глаза; в тусклом свете керосиновой лампы Даниель распахивает калитку. Здесь деревья служат нам защитой от бури, но колкие порывы студеного ветра пробиваются сквозь них, как кинжалы сквозь щели в доспехах леса.

– Давайте спрячемся, – шепчет Даниель, вешая фонарь на воздетую руку ангела. – Окликнем Анну из укрытия.

Я вскидываю ружье к плечу, упираю оба дула в затылок Даниелю.

– Не притворяйтесь. Я знаю, что вы не моя ипостась. – Я озираюсь, высматриваю лакея среди деревьев; свет фонаря не помогает, а, наоборот, мешает. – Руки вверх. А теперь поворачивайтесь. Медленно, – приказываю я.

Он повинуется, смотрит на меня, изучает, разбирает по косточкам, ищет надлом. Не знаю, находит или нет, но после долгого молчания симпатичное лицо озаряет очаровательная улыбка.

– Что ж, вечно продолжаться так не могло, – говорит он, вопросительно указывая на свой нагрудный карман.

Я согласно киваю. Он вытаскивает портсигар, вытряхивает сигарету на ладонь.

Я пошел с Даниелем на кладбище, чтобы выложить все начистоту, потому что не хотел больше жить в страхе, постоянно оглядываясь, постоянно ожидая очередного подвоха. Но сейчас его спокойствие лишает меня уверенности в себе.

– Даниель, где она? Где Анна?

– Вот как раз об этом я и хотел вас спросить. – Он сжимает сигарету губами. – Где же Анна? Я весь день пытаюсь у вас это выяснить. Думал, что мне это удастся, когда уговорил Дарби помочь мне выманить лакея из потайного хода. Видели бы вы, как этот паршивец обрадовался. Он так хотел мне угодить!

Прикрывая ладонями зажженную спичку, он прикуривает с третьей попытки. Крошечный огонек освещает лицо с пустыми, как у статуи, глазами. Я держу Даниеля под прицелом, но он не обращает на это внимания.

– Где лакей? – спрашиваю я; ружье уже оттягивает руки. – Я знаю, вы с ним заодно.

– Ничего подобного. Вы заблуждаетесь. – Он небрежно взмахивает сигаретой. – Лакей совсем не такой, как вы, я или Анна. Он – подельник Кольриджа, в особняке их несколько. Как вам известно, Кольридж проворачивает сомнительные делишки, и приятели у него тоже сомнительные. Так называемый лакей – на самом деле самый сметливый из них. Я объяснил ему, что происходит в Блэкхите. Он мне наверняка не поверил, но убивать – его профессия, поэтому он и глазом не моргнул, когда я навел его на ваши ипостаси. По-моему, убийство доставляет ему удовольствие. Вдобавок с моей помощью он стал очень богатым человеком.

Даниель выдувает дым через нос, улыбается, будто мы с ним обменялись удачной шуткой. Он держится уверенно, как человек, привыкший жить среди знамений и предчувствий. А у меня трясутся руки и бешено колотится сердце. Он что-то задумал, и, пока я не разузнаю, что именно, мне остается только ждать.

– А вы такой же, как Анна? – спрашиваю я. – Живете один день, а потом все забываете и начинаете заново?

– Несправедливо, правда? А вот у вас восемь жизней и восемь дней. Вы осыпаны дарами. Интересно, почему?

– Неужели Чумной Лекарь вам обо мне не все рассказал?

Он снова улыбается. Меня пробирает озноб.

– Даниель, зачем вы так? – спрашиваю я и сам удивляюсь своему огорчению. – Мы же могли помочь друг другу.

– А вы мне и так помогли, дружище. С вашей помощью я заполучил обе записные книжки Стэнуина. Если бы Дарби не обыскал его спальню, то у меня была бы только одна и я не нашел бы ответа на вопрос. Так что через два часа я приду к озеру, расскажу все, что узнал, и выберусь из этого проклятого места. Вам есть чем гордиться, ведь это ваша заслуга.

По грязи хлюпают шаги. Щелкает взведенный курок, мне в спину упирается ружейный ствол. Мимо меня протискивается какой-то тип, встает рядом с Даниелем. В отличие от своего приятеля у меня за спиной, он не вооружен, да ему и не нужно оружие. У него лицо громилы, сломанный нос, уродливый шрам на щеке. Он потирает костяшки пальцев, жадно облизывает губы. Мне становится не по себе.

– Будьте так любезны, бросьте оружие, – говорит Даниель.

Я со вздохом роняю ружье, поднимаю руки вверх. Глупо, но больше всего мне хочется, чтобы руки перестали трястись.

– Выходите, – кричит Даниель.

Слева от меня шуршат кусты, и в свете фонаря появляется Чумной Лекарь. Я собираюсь сказать ему что-то обидное, но тут замечаю, что на левой стороне маски нарисована серебристая слезинка. Она сверкает на свету, и теперь мне видны и другие отличия. Плащ новее, темнее, не такой обтрепанный. На перчатках вышиты вьющиеся розы. Человек в костюме чумного лекаря ниже ростом, держится ровнее.

Это не Чумной Лекарь.

– Это вы встречались с Даниелем у озера, – говорю я.