Дарлингтон посмотрел на своего адвоката усталым и скучающим взглядом.

— Вы слишком холодны и сдержанны в своих чувствах, чтобы понять. Нам вовсе не потребовалось долгих раздумий, чтобы отправиться в путь, полный приключений.

— Вы можете честно сказать, что эти приключения не преследовали исключительно финансовые цели? Я имею в виду, естественно, с вашей стороны. Ведь будущий муж мисс Линдсей получит право на все ее огромное состояние.

— Богатство мисс Линдсей меня не интересовало. Ей требовалась помощь, которую я и обещал оказать.

— Без каких-либо ответных обязательств со стороны этой молодой и очаровательной женщины? Честное слово, я просто поражен! Если только ваши намерения не носили куда менее благородный характер. Может быть, обещая мисс Линдсей помощь, вы на самом деле думали о том, чтобы ее соблазнить?

— Может быть.

Этот односложный ответ вызвал мгновенную реакцию со стороны обвинения. Прокурор поднялся со своего места и звенящим от возмущения голосом заявил:

— Здесь, в этом зале, где вершится правосудие, вы осмеливаетесь спокойно объявлять себя бессердечным соблазнителем невинной девушки?!

На балконе снова поднялся шум. Сидевшие внизу лорды тоже начали перешептываться, возмущенные подобным цинизмом.

Джек почтительно посмотрел на прокурора. Зал мгновенно затих. Все затаили дыхание, готовясь не пропустить ни одного слова обвиняемого.

— Я признаю, что мой интерес к мисс Линдсей никогда не был абсолютно целомудренным, — спокойно сказал Дарлингтон. — Но хотел бы спросить любого из сидящих здесь джентльменов: может ли он клятвенно засвидетельствовать, что никогда не чувствовал порывов страсти в отношениях с женщиной, которую любит?

— Любит?

Этот вопрос, услышанный всеми сидящими в зале, вырвался из груди Сабрины.

— Так дело не пойдет, милорд! — раздался голос прокурора, поднявшегося из-за стола и выступившего вперед. — Вас, господа, призывают поверить хитрому обману, симуляции чувств с целью разжалобить суд и вызвать сочувствие к обвиняемому!

Зал вновь взорвался. Прокурор терпеливо ждал, когда шум утихнет, и с презрением посмотрел на Дарлинга — Господа! Мы все стали свидетелями попытки «манипулировать судом. Обвиняемый говорил о любви. Но почему-то умолчал о том, что Сабрина Линдсей помолвлена и сегодня вечером станет женой лорда Меррипейса.

— Что?! — воскликнул Джек, впервые потерявший хладнокровие.

— То, что вы слышали, лорд Лоутон, — с улыбкой сказал прокурор. — Оглашение состоялось в прошлое воскресенье. И Сабрина Линдсей добровольно дала согласие на брак.

Джек впервые за все это время посмотрел на Сабрину. Она выглядела совсем убитой, а лицо было белее снега. Даже если бы у Дарлингтона и появились сомнения относительно правдивости услышанного, они мгновенно рассеялись. Да, прокурор сказал правду…

Итак, Сабрина поставила на карту его жизнь против своего будущего. И выиграла! Джек был потрясен. Он не мог себе представить, чтобы кто-либо еще мог решиться на такую жертву! Но ведь этого совершенно не требовалось! Он и сам мог спасти себя. Сабрина должна была это предвидеть!

Джек обернулся к прокурору и громко, чтобы все слышали, сказал:

— Что ж, в таком случае прошу мисс Линдсей принять мои поздравления. А теперь вернемся к делу, ради которого все вы здесь и собрались… Ваша честь! Заявляю, что я не Черный Джек Лоу! И сейчас это докажу.

Дарлингтон посмотрел на человека, все это время молчаливо сидевшего в первом ряду около двери. Тот утвердительно кивнул Джеку и поднялся во весь рост.

Он был строен, высок и элегантно одет во все черное. Выделялись только дорогие кружевные манжеты.

— Я попросил бы вас, господа, уделить мне минутку внимания, — произнес он с заметным французским акцентом.

Прокурор с удивлением посмотрел на него и спросил:

— Извините, сэр, кто вы? И откуда?

Незнакомец подошел к столу председателя и повернулся лицом к залу.

— Я затем и пришел, чтобы назвать себя, милорды. Перед вами приехавший из Франции месье Жак Юстис де Тристе. То есть тот человек, которого у вас называют Черным Джеком Лоу…

Джек сидел в маленькой холодной камере в Вестминстере, ожидая решения палаты лордов. За окном дул ледяной ветер, из черных туч шел дождь со снегом. Но Джек, казалось не чувствовал холода и даже не замечал, что воротник его dv-башки расстегнут.

Он думал о том, как изменчива и капризна судьба. Он на себе испытал ее тяжелые удары, взлеты и падения. Сейчас он сидит в этой камере и ожидает приговора. Каков будет этот приговор, для него уже не имеет значения. Ведь главное в жизни потеряно… Этим главным была Сабрина Линдсей…

Он любит ее и понял это только сейчас. А поняв, пришел в полнейшее замешательство и даже испугался, не зная, что теперь делать. Джек видел ее в зале, но не мог даже подойти. Не говоря уж о том, чтобы прошептать на ухо девушке пару нежных слов. Сейчас же вокруг него вообще одни холодные стены…

Джек запрокинул голову и горько рассмеялся.

В этот момент дверь камеры широко распахнулась, впустив лорда Лавлейса. Быстрым шагом он подошел к Дарлингтону и застыл, услышав смех виконта. На мгновение у него мелькнула мысль, что тот сошел с ума. Но, внимательно посмотрев на узника, Рэн убедился, что Джек вполне здоров. И только тогда спросил:

— Слышали?

— Что?

— Вы свободны!

Джек откинулся на спинку стула и посмотрел на своего защитника.

— Вы в этом сомневались? Рэндольф удивленно выгнул брови:

— Сомневался ли я? Да по десять раз на день! А сегодня вообще целый день не знал покоя!

Рэн отступил к двери и смахнул остатки снега с сапог.

— Вы могли бы по крайней мере сказать мне о существовании этого Жака Тристе!

— И тем самым упустить возможность удивить? Нет, не мог!

— Удивить? Кого же?

— Тех знатных пэров, которые заседали в суде.

— Ах вот что! А известно ли вам, что половина из них требовала сегодня же вас повесить за дерзость? Правда, другая половина палаты лордов высказалась за то, чтобы объявить вас чуть ли не национальным героем.

— В человеческой природе очень быстро поддаваться настроениям.

— Да, но даже доброжелатели, голосуя за оправдательный приговор, поставили вам условия.

— Какие же?

— Вы, верно, не ждали от них благодарности за то, что лишь подразнили призраком известного преступника, который, как выяснилось при попытке его арестовать, уже прощен королем?

— Это было необходимо, — улыбнулся Джек, — чтобы уговорить того джентльмена сыграть роль Черного Джека.