– Я?! Ирен, ты не могла бы говорить более понятно?

– Нет времени, – возразила она, поднеся палец в белой бархатной перчатке к моим губам.

Я открыла было рот, чтобы напомнить подруге о помаде, которой она сама меня накрасила, но было уже слишком поздно: бледно-розовое пятнышко украсило кончик ее пальца.

Чем дольше я путешествовала с Ирен, тем меньше начинала узнавать себя. Образ, который я сегодня вечером видела в зеркале, был невообразимо далек от той робкой, застенчивой продавщицы из универмага, которую Ирен подобрала на улицах Лондона семь лет назад.

До сих пор, как бы я себя ни проявляла, Ирен неизменно летела впереди меня, как комета, которая всегда опережает свой хвост. Все мои скромные трансформации не шли ни в какое сравнение с тем, как мастерски Ирен манипулировала собственной внешностью.

Так или иначе, когда мы с Ирен и Годфри отправились в путь, я была вполне довольна своим новым образом. Он защитит меня от всего того, чего я боялась. Вряд ли теперь король Богемии уставится на меня и закричит: «Это она! Тихоня, сопровождавшая Ирен Адлер, когда та бежала из Праги, мисс… Как-там-ее?»

Что ж, по крайней мере, Аллегра сидит в отеле, в безопасности: Ирен осталась непреклонна к ее мольбам.

Мы молча ехали в экипаже на Градчанский холм. Годфри сидел в раздумьях в противоположном углу, хлопая белой перчаткой себя по руке. Я вполне могла понять одержимость русской женщины: в мрачном расположении духа Годфри был еще более привлекательным, чем когда он проявлял любезность. Я воспользовалась его рассеянностью, чтобы полюбоваться четкими линиями его прически и усов и даже его угольными ресницами над задумчивыми серо-стальными глазами, обычно такими проницательными и внимательными.

Ирен, прихорашивавшаяся до последнего момента, встряхнула гранатовые браслеты и полюбовалась их блеском в свете уличных фонарей. Но тут же снова, как и я, посмотрела на своего мужа со странной смесью нежности и страха. Люди всегда бросаются защищать свои драгоценности, когда узнают, что ими заинтересовался кто-то еще.

Мы все боялись грядущего столкновения с Татьяной, но деваться было некуда. В этом и заключалась наша миссия в Богемии: встретиться с фактами лицом к лицу, какими бы пугающими они ни оказались, будь то Голем или какое-нибудь более современное чудовище в красивом наряде.

Мне было ясно, что вечер ожидается очень важный. Я решила следить за происходящим как можно внимательнее, тем более что вряд ли мне придется отвлекаться на ведение длинного списка имен возможных ухажеров.

Мы снова прошли через ворота, над которыми возвышались застывшие в напряженной схватке бронзовые фигуры. Во дворце тоже вскоре завяжется борьба, не уступающая этой по накалу страстей, причем куда более опасная, несмотря на не столь очевидный конфликт. Зайдя внутрь и сняв плащи, мы стояли среди других гостей и ждали, когда нас пригласят.

– Вместе, – мягко сказала Ирен, словно репетируя с актерами общий выход на сцену. – Нас объявят всех вместе. Это должно удивить Татьяну.

– Ирен, – запротестовала я, – ты не можешь думать ни о чем, кроме этой женщины. Как насчет задания Ротшильда?

– Ротшильды приходят и уходят. А вот такого коварного и опасного противника, как Татьяна, встретишь не каждый день.

– Я не собираюсь ни секунды говорить с этой женщиной, – вставил Годфри, сурово посмотрев на Ирен. – Ты хотела, чтобы я слегка пофлиртовал с ней, чтобы заставить короля ревновать, но теперь только и делаешь, что натравливаешь эту ужасную русскую на меня.

– Не сомневаюсь, что сегодня ты будешь с ней груб как никогда, Годфри, – ответила она. – Однако такое поведение только распалит ее, уверяю тебя. Возможно, тебе следует направить сегодня свое внимание еще на кого-нибудь.

– На тебя? Это распалит ее еще больше.

Ирен посмотрела на мужа невинным скромным взглядом, под которым пряталось неотразимое лукавство:

– Я думала о более спокойной кандидатуре. Как насчет бедной Клотильды, которую публично оставили без внимания из-за другой женщины, не имеющей ни моральных, ни законных прав на чувства короля? Никого не оскорбит, если ты обратишь внимание на покинутую бедняжку.

– Браво! – воскликнула я. – Прекрасное предложение, Ирен. Татьяна не отважится крутиться вокруг Годфри, если он будет ухаживать за королевой и танцевать с ней.

– Кстати о танцах, – добавил Годфри. – Нельзя ли обойтись без них?

– Но ты ведь прекрасно танцуешь, – с удивлением ответила моя подруга.

– Но мне не нравится это занятие.

Ирен раскрыла темно-красный веер из перьев:

– Вот уж не знаю, как ты собираешься завладеть временем королевы, если не будешь с ней танцевать. Я, или, точнее, леди Шерлок, намерена танцевать со всеми, кто меня пригласит. Не сомневаюсь, что даже Нелл пройдется разок-другой через зал в степенном галопе, если ее ангажирует какой-нибудь респектабельный джентльмен. Мы все должны вести себя непринужденно, как гуляки на веселой вечеринке.

Годфри своим суровым видом напоминал скорее задумчивого Гамлета.

В этот момент лакей поклонился ему, чтобы узнать, как нас зовут. Спустя полминуты мы услышали, как наши имена – или то, что некоторые из нас за них выдавали, – прогремели в зале:

– Мистер Годфри Нортон, леди Шерлок, мисс Пенелопа Хаксли; из Парижа и Лондона.

Мы гордо вышли под свет ярких огней и гомон болтовни. Ирен предложила сначала подкрепиться у стола с закусками, поскольку у нее в животе воевала целая армия. Бог знает, как моя подруга предполагала есть в таком наряде, но могу подтвердить, что ее аппетит не уменьшался ни при каких обстоятельствах.

У меня от волнения совсем пропал интерес к еде, и я перекусила лишь крошечным кусочком пирога. Годфри решил, что ему придаст сил глоток пунша, этого мерзкого крепкого пойла ядовито-зеленого цвета.

Вокруг нас толпилась публика: мужчины в пингвиньих черно-белых нарядах, женщины во всем спектре возможных цветов и тканей. Каждый из нас бессознательно искал в этом многообразии оттенков и цветов светло-рыжие локоны женщины, которой мы все боялись, и каждый по своей причине.

– Ох!

– Что, Нелл? – Ирен быстро повернулась ко мне, оставив паштет из гусиной печени.

– Король, – сказала я.

Разве можно было с кем-то перепутать его позолоченную голову, сияющую в свете двадцати люстр и возвышающуюся над толпой, как альпийская горная вершина?

– Тьфу. – Ирен проглотила свое разочарование вместе с последним кусочком паштета. – Я думала, ты заметила кого-нибудь поинтереснее.

– Грозную Татьяну, например? – предположил Годфри.

Ирен дерзко улыбнулась:

– Например, королеву.

– Клотильда? Поинтереснее? – удивилась я. – Похоже, Ирен, тебя сильно заботит ее состояние, но вряд ли можно среди всей этой толпы найти человека более бесполезного, чем эта несчастная личность.