Два других спектакля, поставленных режиссером Бутусовым по пьесам Шекспира, не вызвали у меня большого восторга. Оба спектакля хорошо сделаны, у них прекрасная сценография, в обоих есть отличные куски. Но в целом они показались мне чересчур «физиологичными», порой запредельно страшными. Король Лир в исполнении Константина Райкина сочувствия у меня не вызвал.

Наоборот, две его дочери, лицемерные Регана и Гонерилья, в какой-то степени получили оправдание: такой жестокий и несправедливый человек действительно должен быть как-то обуздан. Если престарелый купец, возомнивший себя женихом для молодой девицы, прыгающий, издающий крики, высовывающий язык — находит у меня объяснение, то трудно объяснить такую же «соматику» в применении к Лиру и Ричарду.

Кстати говоря, в пьесе Островского «высовывание языка» обыгрывается. В конце спектакля мать Агнички тоже «показывает язык» оставшемуся «несолоно хлебавши» диковатому купцу-богатею. А вот в «Аире» и в «Ричарде» это воспринимается уже как надоедливый штамп. То же и с криком.

Костантин Райкин — Король Лир

Все персонажи кричат благим матом. Это напомнило мне раннюю Таганку, где на таком крике работала Зинаида Славина в «Добром человеке из Сезуа-на». Позже этот прием уже не срабатывал. Еще раз говорю: в обоих спектаклях о-очень много хорошего, в труппе работают потрясающие актеры — взять хотя бы того же Максима Аверина (еще об одной актрисе я скажу чуть дальше). Но общий «физиологизм» и натурализм решения очень мне мешал воспринимать Шекспира.

Одна из наиболее страшных сцен «Ричарда III» — убийство принца Кларенса в Тауэре двумя подосланными килерами. Принца заливают вином до смерти. Как не посочувствовать бедному актеру Максиму Аверину, проходящему через сию экзекуцию каждый раз в вечер спектакля. Ей-богу, нет мне дела до английского принца, а вот актера, его играющего, жаль, просто до слез жаль. Максим играет в спектакле еще две роли, одна из них женская.

Тут же скажу, что в «Короле Аире в роли шута — женщина.

Лир Райкина снимает брюки, остается в подштанниках, прыгает на стол, проделывает гимнастические трюки. Эксцентрика, эксцентрика… И опять останавливаюсь в раздумье. С одной стороны, все скажут, что это «новое прочтение». С другой стороны, что это добавляет к пониманию образа старого и постепенно прозревающего истину короля? Короля, которого к концу пьесы и спектакля обычно жалеешь. Лично у меня Лир в спектакле «Сатирикона» так и не вызвал сострадания. К этому ли стремились режиссер и артист?

Еще раз повторю, что театр «Сатирикон» представляется мне живым и способным к росту организмом. Уже назвала Максима Аверина. Скажу об удивительной приживалке из спектакля «Не все коту масленица», сыгранной Елизаветой Мартинес-Кор денас.

Когда она появилась на сцене, я глазам своим не поверила — темнокожая, по типу то, что в Америке называют «латинос». И вот эта «пуэрториканка» так роскошно сыграла приживалку богатого купца, так танцевала, пела, с таким азартом препиралась с боссом, так истово наставляла молодую барышню, что я ею залюбовалась. И не только я. Публика проводила ее аплодисментами.

Молодец КР — не побоялся взять в труппу «нетипичную» актрису, за это грех не похвалить.

А вот за что хвалить не хочется, так это за отсутствие в репертуаре «Сатирикона» современных сатирических пьес, комедий и фарсов на темы дня, говорящих о сегодняшней России. Но боюсь, что для сохранения «статуса кво», театр не может себе этого позволить.

Константин Райкин, перехватив эстафету из рук отца, ушедшего в 1987-м, безусловно сделал головокружительную карьеру, он руководитель известного московского театра, имеет свою Театральную школу, он — одна из важных фигур на столичном театральном небосклоне. Пожелание юбиляру — одно. Расти, изменяться, не прекращать поиски. И на этом пути, я уверена, он еще встретится со своим гениальным отцом — Аркадием Райкиным.

Полвека Таганки: Юрий Любимов

08.05.14

В эти весенние дни прошло несколько юбилеев.

Один из них — пятидесятилетие Таганки, отмеченное на канале КУЛЬТУРА показом «Линии жизни» Юрия Любимова, снятой 7 лет назад. Основатель театра в то время (в 89 лет!) был на редкость бодр, моложав, с прекрасным цветом лица. Одним из качеств, необходимых режиссеру, Юрий Петрович называет здоровье.

Сам он, кроме здоровья, обладает качеством, метафорически им обозначенным в самом начале передачи: «Извините — я левша». Ну да, он «левша», и «левша» во всем, в противостоянии общепринятому, в своих высказываниях («Не может быть системы в актерском деле»), в своих постановках, всегда вызывающих кучу разнообразных оценок.

Юрий Любимов

Таганка начиналась с «Доброго человека из Сезуана» Брехта. Ключик к театру Брехта был найден бывшим вахтанговцем блестяще.

Не скажу, что этот ключ подходил ко всем последующим авторам. С «Трех сестер» я в свое время сбежала, не выдержала, как казалось, «издевательства» над Чеховым. Сейчас думаю, не с Любимова ли началась эра, когда театр перестал прислушиваться к голосу человеческой души, стал громким и шумным?

Вспоминается вызывающая священный ужас и такое же восхищение актриса Зинаида Славина, чей крик в «Добром человеке» превышал все возможные децибелы. Сегодня мне, поклоннице психологического театра, гораздо ближе Анатолий Эфрос, с его «тихими» постановками, взрывающими зал изнутри.

Но тогда… этот крик, эти зонги, эта взрывная и смелая молодость, эта блестящая плеяда актеров, среди которых «народным любимцем» сразу стал Владимир Высоцкий, сумели покорить всех. За пятьдесят лет случалось всякое — уходы и возвращения, слезы и прощения, проклятья и благословения.

Театр — это жизнь в миниатюре, в нем идут схожие процессы, и основатель театра, называющий себя диктатором, неизбежно встретит и чье-то неодобрение и даже протест. «Свободная вещь», — как выражался Андрей Платонов.

Удивляет, как стойко Юрий Петрович перенес все эти наскоки любимого детища, как достойно держал удар…

Нет у меня сомнения, что в любом случае — с ним или без него — Таганка останется «театром Любимого».

Юрий Любимов

09.10.14

Родившийся в год революции — 1917, — он был революционером, бунтовщиком. Он показал, что человек может меняться. Его жизнь прошла под знаком «отрицательных» законов диалектики. В самом деле, начинал как актер, типичный мхатовец, в рамках системы Станиславского. И вдруг вырвался за ее пределы, в иные галактики, стал режиссером, отрицающим «систему».

Нет ничего противоположнее Станиславскому, чем стиль «Доброго человека из Сезуана» или «Девяти дней, которые потрясли мир».

Он создал театр, прославивший время и место его создания, — и был изгнан из этого места его неумными правителями.

Он воспитал блестящую