– В чем дело? – прошептала я Грену.

– Шелтий, – пробормотал он, не шевеля губами.

Я посмотрела на Мириал – ее лицо стало бескровным. Дамариз была готова упасть в обморок.

– Почему такая реакция? – Я подвинулась на полшага ближе к Грену, ограничившись беззвучным шепотом в напряженной тишине.

– Их четверо – это чума или преступление, карающееся смертью, – выдохнул он.

Возле судомойни чьи-то ноги подкосились. Бедняга рухнула на стул, и он заскрипел, привлекая всеобщее внимание. Воспользовавшись моментом, я незаметно переместилась за Мириал, сожалея, что мне нечем прикрыть волосы. Сейчас плохо быть маком на пшеничном поле: их выдергивают легко и быстро.

Привратник встал за плечом Тигана. Старик был смертельно бледен, рубчатый шрам на его щеке словно для контраста отливал багровой синевой, но голос звучал спокойно и вежливо. Я молча закипала от досады. Дрианон, свидетельница – я принесу клятву на Солнцестояние выучить все языки, на которых говорят от дикого запада Солуры до восточного океана и самого южного архипелага.

Шелтий вошли в комнату, все четверо в серых плащах и серых капюшонах. Предводительница откинула свой капюшон, открыв длинное лицо с глубоко посаженными надменными глазами и высокомерной улыбкой. Ее короткие волосы были почти белыми, а кожа – настолько бледной, что на виске и шее просвечивали голубые жилки. Ледяная дева. Нет, тот рот был каким угодно, но только не холодным, и, что еще хуже, в тех непроницаемых глазах светился темный ум.

Она подождала – возможно, знака уважения, но скорее всего рассчитывая возложить бремя на старого Куллама. Старик тяжело оперся на посох, его руки неудержимо дрожали. Сорград, стоявший возле него, казался исполненным страха и благоговения, так же как любой сын или племянник этого дома. Куллам заговорил. Невзирая на дряхлость, его голос звучал твердо и властно. О чем бы старик ни повествовал, чувствовалось, что он недоволен. Мужчина рядом с предводительницей нехотя откинул капюшон, сбивчиво обороняясь от обвинений Куллама.

Девушка прервала их спор, отчеканив что-то строгим голосом. Я наблюдала за двумя фигурами позади нее, скрытыми под серым одеянием, и мне почудилось, что я поймала взгляд, обращенный в мою сторону, проблеск глаз – не голубых и не карих. Мои лопатки обдало холодом. Изо всех сил стараясь не вздрагивать, я бесшумно скользнула ногами по плитам, чтобы спрятаться за спиной Мириал от пришельца, который скрывался под тем капюшоном.

Когда Шелтий с обеих сторон повысили голос, я заметила неуверенные взгляды, заметавшиеся по комнате. Тиган хмурился. В нем закипал тот гнев, что подавляет страх и побуждает начать собственный допрос.

– Ты говоришь, что ты ученый?

Несмотря на своеобразный акцент, ее тормалинский был точен и ясен. Девушка сделала несколько шагов вперед и впилась в Узару цепким взглядом.

– Это верно, сударыня. – Узара поклонился с изысканной учтивостью. – Из Кола, и очень хочу узнать историю ваших гор и вашего народа…

Шелтия прервала его презрительным смехом.

– Зачем ты лжешь, если мы видим твое притворство насквозь? Ты обманщик и мошенник.

– Уверяю вас, сударыня, простите, не знаю ни вашего имени, ни титула, но… – Высокие скулы Узары покраснели от ярости.

– Ты маг, творящий фальшивую магию. – Шелтия повысила голос, чтобы заглушить его мягкую вежливость. – Тергева! – Она ткнула в него длинным белым пальцем.

Что бы ни означало это слово, оно явилось нежеланной новостью для наших гостеприимных хозяев. Все, кто стоял близко к Узаре, торопливо попятились. Сорград сделал то же самое, внешне столь же потрясенный, как все остальные, но девушка нацелила в него обвиняющий перст.

– Тергева на турез, – выплюнула она. – Мизаен эн шел турез.

Сорград жестко ответил ей. Я не расслышала его слов, так как Мириал повернулась к Грену, и в ее глазах застыла печаль. Грен скорбно кивнул. Я никогда не видела такого унижения на его лице.

– Эй ты, там, Лесная женщина! Ты с ними!

Я притворилась невинной овечкой, мысленно ругая Мириал за то, что она отступила в сторону.

– Я только путешествую с ними…

– Это не оправдание. И я не верю тебе. Ходит слух о магах Хадрумала, подкупающих Народ Леса. Я расцениваю твое присутствие как доказательство такого заговора!

Эта стерва никому не позволяет закончить предложение! Я сохранила на лице ошеломленную мину, когда девушка заговорила на Горном языке. Одна Халкарион знает, что она там плела, но Дамариз выглядела совершенно убитой, а Кетрейн молча заплакала в платок.

Кто эта надменная мегера, явившаяся играть судью и присяжных, даже не испросив разрешения? То, что ее обвинения были в некотором смысле верны, к делу не относилось. Я бесстрастно стояла под ее гневными нападками, причем такая же изолированная, как Сорград, когда все незаметно отошли. Она обладала достаточной властью – и благодаря магии, и в силу обычая, – дабы творить все, что хочет. И становилась крайне опасной. Но Грена это не пугало. Он вразвалку прошел вокруг очага и встал рядом со мной; насмешливая улыбка заиграла на его лице, когда он поклонился этой стерве. Потом Грен что-то сказал, и мегера вдруг умолкла посреди тирады, а ее лакеи тотчас насторожились. Я снова поймала на себе быстрый взгляд из того, самого заднего капюшона.

– Не зли их, Грен, – предостерегла я горца.

Нам нужно не только спасти свои шеи, но и что-то извлечь из этого нежелательного поворота событий. Я стала энергично шевелить мозгами.

– Вы покинете это место прямо сейчас, немедленно. – Мегера вернулась к тормалинскому, охватывая нас всех быстрым взглядом. Она драматически указала на дверь, все еще открытую ночи. – Ни один фесс не даст укрытия подобным обманщикам!

Своей склонностью к актерству она заткнет за пояс Ниэлло, презрительно подумала я. И, кстати, пояс у нее уже был – тонкий, кожаный, плетеный. Он охватывал ее стройную талию, удерживая кошелечек, нож и несколько других предметов, висевших на фоне неукрашенного серого платья. Кто-то, должно быть, разводит коз этого цвета исключительно на потребу Шелтиям.

– Ковар эн риа… – не думая, проговорила одна из девушек, тотчас зарделась и спрятала лицо в руках.

Мегера недоверчиво обвела глазами комнату, чтобы распознать того, кто посмел высказать возражение, и глубоко вдохнула, испепеляя взглядом каждого присутствующего.

Но прежде чем она успела заговорить, Тиган шагнул вперед.

– Ковар ал тураз, – твердо сказал он Сорграду. – Илк марист эн фират. – Его голос чуть дрогнул, и он с мольбой посмотрел на Куллама.

– Сиккар, – подтвердил старик.

На сей раз пришла его очередь заглушить протесты мегеры, что он и сделал, перекрикивая ее с неожиданной властностью в тоне.

По комнате пробежало волнение.

– Что они говорят? – спросила я Грена.