– Теть-Надь, она что, его в армию провожает? – удивленно обернулась к маме Манька.

– Почти, – вздохнула мама.

Выплакав все слезы, тетя Эля сдернула с плеча два махровых полотенца и накинула их на плечи жениха и невесты.

– А это зачем? – удивились мы.

– Не знаю, – мама была сама крайне удивлена, – спросите у папы, может, он знает?

Дело в том, что мама выросла не в Армении и практически не была знакома с местными традициями. А тетя Эля переехала в наш город совсем недавно из какого-то затерянного в горах села и проводила свадьбу по своим деревенским обычаям.

Мы во все глаза наблюдали за церемонией. Невеста с женихом поправили на плечах полотенца, взялись за руки и пошли к дому. Возле подъезда им под ноги подложили по тарелке, и они разбили их на счастье (вот где особенно пригодились большие каблуки жениха), а потом под дружные крики толпы «горь-ко!» поцеловались. Мы вытянули шеи, чтобы в мельчайших подробностях наблюдать поцелуй.

– Фу, – поморщилась Каринка, – прямо в рот целуются. Отвратительно! Никогда не буду так целоваться.

– И мы не будем. Буэ!

Мы захлопнули кухонное окно и побежали узнавать, откуда такая традиция взялась – накидывать на плечи полотенца. Папа как раз докрашивал последние перила. Весь каменный пол балкона был щедро усеян каплями краски.

– Ты почему газет не постелил? – испугалась я.

– А надо было? – всполошился отец и кинулся оттирать руками краску с пола.

– Пап, ну ты совсем как маленький, растворителем потом почистишь, – хмыкнула Каринка. Мы с уважением обернулись к сестре – надо же, всего три месяца ходит в художественную школу, а так много уже знает! Каринка под нашими взглядами надулась как важный индюк и даже немного покраснела.

– Дядь-Юр, мы к вам с вопросом, – очнулась Манька. – А почему тетя Эля накинула на плечи сыну и невестке полотенца?

– Когда?

– Вот прямо сейчас, во дворе. Встретила их и накинула.

Папа отложил кисточку и в задумчивости уставился на нас.

– Я могу только предположить, – неуверенно сказал он. – Эта традиция может восходить к древности. Правил в первом веке нашей эры в Армении один царь. Он болел страшным заболеванием – проказой, и никто не мог его вылечить. И дошли до него слухи о некоем человеке по имени Иисус, который чудесным образом лечил все заболевания.

– Это тот Иисус, которого Ба называет вероотступником? – встряла Манька.

– Да, – засмеялся папа, – тот самый. Итак, царь отправил к Иисусу послов с просьбой приехать и вылечить его. Иисус приехать не мог, он умыл лицо, просушил его полотенцем и, о чудо, влага превратилась в краску и отпечаталась на полотенце ликом Христа. Гонцы привезли это полотенце больному царю. А тот вымылся, протерся им и исцелился.

– Совсем? – опешили мы.

– Совсем. И в благодарность принял крещение. И стал первым правителем-христианином Армении. Мне думается, что эти накинутые на плечи полотенца – символ того полотенца, которое исцелило царя Абгара.

– Кого? – подскочили мы.

– Абгара. Так царя звали.

– Пап, у нас фамилия Абгарян, может, мы потомки того царя?

– Я не думаю, – рассмеялся отец, – но если вам приятно считать себя принцессами – то пожалуйста. Мне не жалко.

– Ура! – запрыгали мы с Каринкой. – Вот оно что! Оказывается – мы принцессы!!!! Ура-ура!

Маня обиженно засопела. Было видно, что ей не очень приятно наблюдать нашу радость.

– Подумаешь, – фыркнула она, – принцессы. Я, может, тоже принцесса, но не кричу об этом на каждом углу.

– А как твоего предка звали? – полюбопытствовали мы.

– А вот так и звали!

– А как это вот так?

– А вот так! – Боевой чубчик развевался над Маней непотопляемым ирокезом. – Царь Шац. Понятно? Выкусили? Да, Дядь-Юр?

– Гхмптху, – отозвался папа.

– Гхмптху – это да или нет? – обступили мы его.

– Лучше Розу спросить, – нашелся папа. – Роза точно знает, кто из царей был твоим предком, Манюня.

– Пойдем Ба спрашивать, – предложили мы с Каринкой.

– Пойдем!

И мы побежали домой к Мане, узнавать о ее предках. По телефону звонить не стали – такие важные разговоры ведутся только тет-а-тет! Когда пробегали мимо «шестерки» с куклой, не удержались и подергали за ножки, чтобы узнать, как ее прикрепили к капоту. Кажется, ее действительно приклеили, потому что держалась она намертво.

– На обратном пути оторву, – бросила на бегу Каринка.

За углом дома мы столкнулись с Рубиком из сорок восьмой. При виде Каринки он побледнел и попытался пасть замертво, но Каринка только презрительно скривила губы:

– Живи пока! – крикнула. – Скоро вернусь и оборву тебе уши.

Рубик тут же вернул себе обычный цвет лица и даже попытался огрызнуться:

– Сначала догони меня, а потом хвастайся!

– Я все слышала! – притормозила Каринка. Рубика и след простыл.

Через пять минут мы уже влетали в Манин двор. Дядя Миша сидел на скамеечке под тутовым деревом и изучал какой-то странной формы железяку.

– Здрасьти, Дядьмиш, – на секунду убавили бег мы, – новое открытие делаете?

– А куда это вы спешите? – удивился дядя Миша.

– Пап, нет времени, мы к Ба. – Маня в одном прыжке преодолела ступеньки лестницы и взлетела на веранду.

– За царем Шацем, – выдохнула я.

– За кем?! – опешил дядя Миша.

Но никто его уже не слышал. Мы скинули ботинки и ворвались в дом.

– Бааааа! – завопили втроем.

– Чего там, – испуганно высунулась из кухни Ба, – что-то случилось?

– Ба! – Манька ткнулась лицом в большой живот бабушки. – Скажи им, что я принцесса и моего предка звали царь Шац.

– Чегооооо? – выпучилась Ба.

– Что я принцесса, – заплакала Манька, – и про царя Шаца им расскажи, а то ишь, важные какие, они принцессы, а я нет!

– Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит? – рассердилась Ба. Мы с Каринкой испугались ее выпученных глаз и кинулись наперебой пересказывать про царя Абгара, который может быть нашим предком (я вас умоляю!), Иисуса (буркнула что-то про «мамэс милх», мы не очень поняли, что), тетю Элю (деревенщина!), а довершили все папиным рассказом про полотенца (так Юрик всю эту кашу заварил и оставил мне ее расхлебывать?!!!).

Нам стало страшно за папу.

– Он сказал, что ему не жалко, и мы можем считать себя принцессами, если хотим, – заступились мы за него.

– Ба, – загудела Манюня, – так я принцесса или как?