— А Джан? — продолжала допытываться Сьюзен. — Вы ведь на него работаете?

Азиатка мрачно рассмеялась.

— Вы должны отдать мне какие-то бумаги, — напомнила она. — Без них я не вернусь.

Сьюзен колебалась.

— Он вам угрожал? — В ее голосе прозвучала нотка невольного сочувствия.

— А вы как думаете? — ответила Прайя раздраженным и усталым тоном, словно каждое слово давалось ей с большим трудом.

Она молча протянула руку. Американка посмотрела на нее в замешательстве, словно не решаясь подать в ответ свою, но потом сообразила, что значит ее жест, и вынула папку с документами.

Индианка схватила бумаги и слегка подтолкнула свою спутницу к сестре. Ди сделала пару неуверенных шагов и почти упала в объятия Сьюзен.

Прайя процедила сквозь зубы: «Надеюсь, с ней все будет в порядке», — и направилась в другую сторону, прежде чем Сьюзен успела добавить хоть слово.

Как только Прайя исчезла, Дэвид подошел к Ди и помог отвести ее к ближайшим креслам.

— Никто за нами не следил, — сообщил он. — Она пришла одна.

Они сели вместе, и Сьюзен стала поглаживать сестру по волосам. Ди привалилась к ее плечу.

— Похоже, эта девушка — такая же жертва, как и мы, — сказала Сьюзен. — Одному Богу известно, чем он привязал ее к себе.

Дэвид взглянул на грязную одежду Ди и ее обмякшее лицо.

— Как она? — спросил он.

Сьюзен взяла сестру за подбородок и заглянула ей в глаза. Та ответила расслабленной улыбкой.

— Они ее чем-то напоили, но, кажется, на теле нет ни царапины. Если это просто валиум, все пройдет через несколько часов.

Сьюзен обняла Ди и нежно прижала к себе, слегка покачиваясь. Сестра не сопротивлялась.

Потом Сьюзен попросила:

— Помоги мне отвести ее на посадку.

Ее лицо выражало твердую решимость по-прежнему быть во всеоружии и держаться начеку. Вид у нее был таким же озабоченным, как и час назад.

Часа через полтора они уже летели. Ди сидела у окна, по-прежнему сонная и молчаливая, но уже не такая отрешенная и вялая, как раньше. Сьюзен заняла место посередине, а Дэвиду досталось кресло с краю.

Когда на панели погасла надпись «Пристегнуть ремни», Сьюзен повернулась к нему.

— Что произошло? — спросила она. — Мы и вправду это сделали? У нас все получилось?

— Ты уже два часа задерживаешь дыхание, — заметил Дэвид.

Сьюзен нервно улыбнулась:

— Надо же.

— Все в порядке. — Он окинул взглядом своих спутниц. — Ты, я и Ди снова вместе. По-моему, это очень обнадеживает.

— Значит, мне уже можно перевести дух?

Дэвид наклонился вперед и взял ее за руку. Он утвердительно кивнул.

— Спасибо, — пробормотала Сьюзен. — Я знаю, как тебе было трудно отдать инициативу в мои руки и уйти на вторые роли. Но ты себя переборол. Поверь, я очень это ценю.

Дэвид пожал плечами.

— Ты все хорошо обдумала и составила отличный план, — объяснил он. — В любом случае я бы не придумал ничего лучше. И потом, мы…

Он замолчал.

— В чем дело? — спросила она, подбодрив его улыбкой.

— Я просто подумал, почему бы нам не поговорить обо всех этих проблемах?

— О каких вещах? Мне нечего сказать, кроме огромного

«спасибо».

— Нет, я имел в виду то… — Дэвид запнулся. — Ну, ту тему, которую мы обсуждали раньше. Помнишь? Про доверие друг к другу. — Он помолчал. — Я, конечно, понимаю, что время сейчас неподходящее, но у нас уже давно не было возможности все обсудить, а нам придется это сделать, рано или поздно.

Американка напряглась, но ничего не ответила.

— Сьюзен, я знаю, что у тебя есть ко мне какие-то чувства. — Дэвид перевел дух. — Не важно, как ты их называешь. А у меня… я хочу сказать, ты знаешь… в общем, тебе известно, какие чувства я испытываю к тебе. — Он улыбнулся. — Я просто хочу все это обговорить и выяснить, почему мы не можем — или что нам мешает — быть абсолютно искренними друг с другом. — Он наконец перешел прямо к делу. — Я надеюсь, уже пришло время, когда ты можешь полностью мне доверять.

Девушка неловко заерзала на месте.

— Все не так просто, — пробормотала она после паузы.

— Ладно. Допустим, — согласился Дэвид. — Но я хочу об этом поговорить.

— Ты уверен?

Вопрос Сьюзен прозвучал так, словно она надеялась услышать «нет».

— Мне кажется, я уже достаточно сделал — достаточно рисковал собой, — чтобы заслужить честный ответ, — сдержанно ответил Дэвид. Его слова прозвучали мягко, но в них чувствовался скрытый вызов.

Сьюзен глубоко вздохнула.

— Ладно. Раз уж ты так уверен, что тебе нужен этот разговор…

Она попыталась собраться с мыслями. На ее лице было написано, что, хотя все это ей не очень нравится, она выполнит свой долг.

— Дело не в том, доверяю я тебе или нет; дело в том, что ты не доверяешь мне — причем как раз там, где мне это особенно нужно. — Сьюзен задумалась. — Я тебя не виню — так уж ты устроен. Но с тех пор как мы познакомились, мне это очевидно. Ты не из тех людей, кто слушает чужие советы или легко распахивает душу настежь. Конечно, ты можешь попытаться это сделать, но тебе придется слишком напрягаться, и в конце концов ты вернешься к тому, что свойственно твой натуре: думать и действовать самостоятельно, без оглядки на других.

Она положила руку на его ладонь.

— Ты понимаешь, что я тебя не критикую? Таков твой характер. Ты ничего не можешь с ним поделать — так же как я ничего не могу поделать с тем, что меня это не устраивает. Наверняка найдутся миллионы девушек, которые будут в восторге от твоей заботы и опеки. Но я к ним не отношусь. Это не для меня.

Дэвид пробормотал:

— Но я не… мы же не…

Предложение повисло в воздухе.

— Вот почему я всегда так бесилась, когда ты принимал решения, не посоветовавшись со мной. Дело даже не в том, что порой ты вел себя слишком безответственно; просто каждый раз передо мной вставал тяжелый выбор — либо позволить тебе вытереть об меня ноги, либо послать тебя к черту. А мне было нужно только честное партнерство. Я не хочу чужого покровительства за счет отказа от самой себя. Так поступала моя мать — и ничего хорошего из этого не вышло. Она жила с моим отцом, который все решал за нее, и всю жизнь чувствовала себя несчастной. Наверно, по-другому их брак бы просто не существовал, но все равно это было неправильно. Когда я вижу, как сложилась ее судьба, мне хочется только одного — самостоятельности.

На глаза американки навернулись слезы.