— Ты больна? Прости. Если бы знал, не стал бы требовать встречи с тобой.

Она мотнула головой.

— Я сама хотела прийти. Скажи, как такое могло случиться? Как моя мама попала в Веравин на шестьсот лет назад и превратилось в это… в эту…

Сглотнув, она не договорила.

— Хейос неподвластен времени, Юля. Когда Рианну выбросило в Веравин в твоем теле, я пытался дознаться — где она была все дни отбора. Если бы хейос не искажал время, она должна была провести на Земле столько же, сколько ты — в Веравине. Но она не пробыла там ни секунды. Твое тело покинуло Землю в тот же миг, когда твоя душа вошла в тело Рианны в Веравине. Вы должны были оказаться здесь в один и тот же момент, но из-за искажений Рианна переместилась сюда только в момент ритуала. О хейосе известно мало, но, похоже, он сам выбирает, в какой временной отрезок открыть врата.

На миг она задумалась. Потом понуро кивнула.

— Ты прав… Она… Верда сказала, что проводила эксперименты на заброшенном заводе. Именно там я находилась в своем городе, когда меня выбросило в Веравин. И оттуда же она сама попала в хейос.

Он вздрогнул. Не в первый раз она назвала его на «ты». Но в разгаре битвы она волновалась и не отдавала себе отчета. А сейчас в тюремной тишине «ты» прозвучало почти интимно.

Он постарался ответить ровно и спокойно:

— Да, это логично. Если врата хейоса открылись в одном месте, то с высокой долей вероятности они откроются там же вновь. А точка выхода будет там, где совершается ритуал. Рианна проводила ритуал — пришла ты. Я проводил ритуал — пришла Рианна.

Она продолжила:

— Демоны проводили ритуал — пришла ма… Верда. Господи, я не могу это выносить! Как, почему? Что нужно сделать с человеком, чтобы он превратился в такое?

Элган попытался сжать ее руку. Согреть. Но Юлия отстранилась.

— Прошу тебя… Не стоит.

По сердцу словно полоснули острым лезвием.

— Прости. Она была твоей матерью. А я убил ее.

Юлия покачала головой.

— Не в этом дело. Она сотворила много зла. О ней не стоит горевать. Я жалею о своем детском образе мамы. Чистом, теплом… родном. Мне нужно прийти в себя, чтобы позволить ему остаться таким же… или проститься с ним навсегда. Но она сказала… ты демон.

Горькая усмешка проскользнула на губах Элгана. Ну конечно. Он ведь не мог надеяться, что Юля забудет это.

— Да, моя девочка. Демон. Чудовище, которого боится весь Веравин. Я не призывал его в себя подобно тому, в чем обвинила тебя мачеха. Я им родился. От истинного демона, прорвавшегося из хейоса… и обычной женщины. Нас, порождений хейоса, с виду не отличить от простых младенцев. Но когда мы взрослеем, наша натура прорывается наружу. Наша алчность и разрушение… — невесело усмехнулся он.

— Она сказала… ты влюбился в меня… потому что сирены укрощали демонов.

Элган прямо встретил настороженный взгляд девушки.

— Это правда. Не про сирен и демонов — об этом я, как и ты, услышал впервые. Правда, что я влюбился в тебя. Не знаю, как насчет всех сирен и всех демонов, но ты — одна-единственная, которая и в самом деле могла бы укротить меня. Когда я тебя узнал, стал переживать чувства прежде мне чуждые, непонятые и враждебные. Ты открыла мне неведомый мир, Юля.

Он не ждал, что от этих слов ее глаза загорятся. Не в таких обстоятельствах. Слишком много ей пришлось пережить, чтобы сейчас его признание тронуло ее.

Но не ждал он и того, как быстро она опустит глаза. И отступит на шаг.

— И это потому, что я сирена… Могу на тебя воздействовать. Лишь поэтому. Ты не выбирал меня. Это не твои чувства. Просто власть сирены над демоном. Прости, Элган. Я сделаю все, чтобы ты не пострадал. Чтобы тебя выпустили из тюрьмы и не преследовали. Но не пытайся больше общаться со мной. Ты будешь свободен от прошлого и от меня. Мне не нужен мужчина, привязанный ко мне против воли. Прощай. Будь счастлив.

Развернувшись, она вышла.

Элган рухнул на тюремную лежанку. Он ведь не надеялся на иной исход. Не надеялся же? Ему хватало благоразумия сознавать, что иначе быть не может.

Это для него Верда — чудовище, враг, которого надо уничтожить. Для Юли — мать. Даже он, демон, любил ту, что дала ему жизнь. А Юлия, такое чистое человечное существо, и подавно питала самые светлые чувства.

Элган убил ее мать. Разумом девушка понимала, что иного пути не было. Даже сама вложилась в заклятие, убившее Верду. Нашла все ж таки мелодию. Но…

За это она возненавидит Элгана еще сильнее. Не сознавая того. Она обещала заступиться за него перед хранителями. Обещала свободу. Но не желала подпускать к себе.

Он все понимал. В ее душе зреет непреодолимый конфликт. То, что она сказала о привязке против воли, — лишь оправдание. Она не в силах признать, что не может ему простить убийство такого чудовища, как Верда.

Впрочем, какова бы ни была причина, для него исход один. Юлия никогда не будет с ним. Он потерял ее навеки.

Дни после уничтожения Иона и Кей Ла Мо прошли для меня как в тумане. Через разговоры окружающих долетали отголоски глобальных перемен в Веравине. Больше всего со мной общался и рассказывал новости Федар.

Я думала, он хочет сам стать королем. Оказалось, что капитан багряных стражей привязан к Гемайской долине — там его место. А вот Леон мгновенно заявил права на престол. Его род восходил к древней династии королей Веравина, свергнутой некогда предками Иона.

Хранители поддержали притязания своего наместника. Пара столичных аристократических родов тоже пожелали корону, но весь Веравин был за возвращение древней династии.

Гемайские хранители получили большое влияние как избавители от Кей Ла Мо. Многим в королевстве не нравились травля «ведьм», всевластие магов и другие порядки, установленные предками Иона. Но восстать открыто не хватало сил. Появление сирены и капитана изменило баланс сил и освободило страну от ига тирана.

Мне досталась своя порция славы. Мое мнение стало значить чуть ли не больше, чем мнение родовитых дворян. Правда, самой мне от этого было ни холодно ни жарко. Я пребывала в оцепенении — словно чары Верды так и не сошли с меня.

В один день я потеряла и мать и Элгана. Впрочем, их у меня и так не было. Только согревающий образ из детства и… влечение к мужчине, которое я отказывалась признавать.

А когда, наконец, осознала, когда больше не могла отрицать чувства, оказалось, что это связь сирены и демона. То, что не зависело ни от меня, ни от него. Я не могла быть с тем, кто просто привязан ко мне, а не выбрал по собственной воле.

Над Элганом состоялся суд. Я присутствовала от начала и до конца. Дала показания, как все происходило, что он делал, чтобы вытащить меня, а потом защитить от Верды. О том, что она моя мать, разумеется, не упоминала.