– Парни, достаточно. Я не думаю, что нам следует нанимать рекламную фирму. У меня есть другая идея.

– Так просвети же нас.

– Я думаю, что нам следует создать призовой фонд. Призы наличными за лучшие рекламные ролики, за лучшие документальные съемки, что угодно.

Роб прищурился.

– Чо?

Майк развел руки.

– Это старый прием. Люди о нем не слышали просто потому, что уже не первое десятилетие, как он поставлен вне закона в большинстве стран. Как и рынки фьючерсов, или договора доминирующего доверия, типа того. Все просто. Мы учреждаем приз, наличными, и любой, кто хочет попытаться его получить, подает на конкурс свою работу. Мы учреждаем жюри, которое выбирает лучшую, и выплачиваем приз.

Роб прищурился.

– Значит, мы просто говорим «пришлите нам рекламный ролик, если он нам понравится, то мы заплатим, не понравится – не заплатим», так?

– Ага.

Роб фыркнул.

– Я бы на такую хрень не купился.

– Мы выплачиваем вознаграждения рабочим-собственникам нашего кооператива схожим образом… за небольшие улучшения технического плана, – сказала Катерина. – А с третьими сторонами такое когда-нибудь работало?

Роб скривился.

– И вообще, в реальном мире, а не в какой-нибудь хреновой коммуне хиппи?

Катерина сжала губы в ответ на оскорбление, но не ответила Робу.

Майк кивнул.

– Да. Вам обоим. Самым известным был British Latitude Prize, но таких была целая куча – Ansari X Prize, Google Lunar Prize, другие. Я включил ссылки на них в раздаточные материалы.

Альберт кивнул и уткнулся в планшет, тыкая в ссылки.

Карина положила стилус.

– Эта идея выглядит… странно. Не имея прямого контроля, как нам знать, что мы получим то, что нам надо? Месседжи этой рекламы могут не соответствовать нашим целям.

– Мы дадим призы тем, кого сами выберем.

– Да, но если некоторые не выигравшие варианты выйдут в сеть…

– Они выйдут, все. Мы будем выдавать призы только работам, находящимся в открытом доступе.

Карина поджала губы.

– Это выглядит очень…

Она помолчала.

– …недисциплинированно. Какую совокупность месседжей мы получим?

Она постучала стилусом по столу, вынося приговор.

– Мне не нравится эта мысль.

– Тогда предложи лучше. Выбрать одну фирму? Нанять пять-десять человек, чтобы они над этим работали?

Карина кивнула.

– На самом деле да.

– Это лишает нас разумного использования ресурсов. У нас сотня тысяч мозгов здесь, в Аристилле, которые мы можем мобилизовать. Дать им возможность всем трудиться ради общего блага.

– Если хороша сама идея мобилизовать мозги, почему бы не открыть это для всех? – подал голос Альберт Лай.

Майк наклонил голову.

– И я про то же.

– Нет. Ты сказал «здесь, в Аристилле». На Земле девять миллиардов мозгов, и ты их исключил.

Майк на мгновение онемел.

– На Земле?

Он помолчал.

– Они… они же на другой стороне. Я не…

– Мне нравится идея Альберта, – сказал Тран.

Поднял руку Марк Солднер.

– Погодите. А что, если выиграет человек на Земле? Мы действительно заплатим ему приз?

Тран посмотрел на Марка.

– Возможно, нам следует надеяться на то, что выиграет кто-то на Земле. Разве это не лучший способ доказать, что здесь улицы золотом мостят? И это даже с иммиграцией поможет.

Хавьер кивнул.

– Если мы думаем об этом, как о способе рекрутирования, возможно, нам стоит использовать зрительское голосование – на Земле – в качестве фактора в определении победителей.

Майк вертел головой по сторонам, слушая обсуждение. Идея начала развиваться даже быстрее, чем он ожидал.

Карина Рот положила стилус.

– Я хотела бы возразить. Против идеи призов, против идеи создания конкурсов, открытых для любого на Земле, и, что самое худшее – против идеи позволить людям на Земле решать, кто получит приз.

Она покачала головой:

– Это представляет собой немыслимую потерю контроля. В результате на передний план могут выйти любые идеи.

Майк кивнул.

– Возражение принято.

– Прежде чем это зайдет еще дальше, считаю, что нам следует проголосовать.

Она поглядела на Катерину и Роба и позволила своему голосу стать слегка раздраженным.

– Подразумевая, что по этому поводу нам дозволено голосовать?

Роб поджал губы.

– Не играй примадонну. Тот разговор касался частной собственности. А этот – дело конференции. Конечно же, проголосуем.

Майк поднял руку.

– О’кей, сейчас проголосуем. Но есть вторая идея, которую я хочу представить до голосования.

Карина нахмурилась, но ничего не сказала. Майк оглядел собравшихся.

– Я думаю, что нам следует выложить в общий доступ схему АГ-двигателя.

– Общий доступ? – переспросил Роб Веерманн. – Что это вообще значит?

– Это значит, что мы отдаем его схему всем, бесплатно. Делаем достоянием общества. Позволяем любому живущему на Земле сделать его, если он захочет.

Он посмотрел на Марка.

– И позволяем им прибыть сюда.

– Какого хрена!.. – взорвался Роб. – Если мы раскроем схему двигателя, МК обязательно…

– МК уже захватили три наших корабля. Если они не строят их копии прямо сейчас, я буду в изумлении. Речь не о том, чтобы выдать конструкцию двигателя МК – у них она и так есть.

Майк огляделся.

– Сейчас мы знаем, как строить такие корабли, и МК знают. Единственные, кто не знает – остальные девять миллиардов человек, живущих на Земле, и многие из этих девяти миллиардов – потенциальные союзники.

Тран приподнял брови.

– Пусть расцветают тысячи цветов?

– По всей видимости, тысячи космических кораблей, – сказал Альберт.

Роб покачал головой.

– Эта долбаная встреча становится все более странной.

Майкл Стюарт-Тест проверил показания приборов. Три на посадку, четыре на взлет, пара переходов из дока в док. Ничего необычного.

Зазвонил пультовый телефон. Майкл вздохнул. Прямо посреди просто потрясающего соло на стеклянной гармонике со второго альбома «Октохорпа». Нажал паузу.