Она пошла к Корнелии, чтобы поговорить с ней о бабушке.

— Бабушка обычно принимала нас, сидя в кресле, в холодной, убого обставленной гостиной. О, Нотте, дорогая, это было такое душераздирающее зрелище! А теперь она умерла... я, наверное, должна была быть с ней поласковей.

— Какой смысл сейчас сожалеть? — попыталась успокоить принцессу Корнелия. — Что вы могли поделать? Положение было таким скользким.

— Мне бы хотелось с ней попрощаться. Как вы думаете, это вызовет недовольство регента?

— Не вижу оснований для этого.

— Я отдам бабушке, как говорится, последние почести. Проку от этого немного, но если она смотрит на нас сверху, то ей будет приятно.

— Хорошо, мы поедем, — согласилась Корнелия, — ведь у вас тогда на душе полегчает.

* * *

— Вы собираетесь туда? — воскликнула только что приехавшая Мерсер.

— Да, я хочу заплатить дань уважения моей бабушке, герцогине Брауншвейгской.

Мерсер холодно посмотрела на Корнелию.

— Вы считаете это разумным решением?

— Я не вижу в нем вреда, — сказала Корнелия. — Это вполне естественно.

— Естественно глазеть на мертвецов?

— Таково желание принцессы, — ледяным тоном напомнила Мерсер Корнелия.

Право, можно подумать, что эта особа, по меньшей мере, королева!

— А я считаю это совершенно омерзительным! Шарлотта в ужасе переводила взгляд с одной женщины на другую. Ей хотелось увидеть бабушку в гробу, однако Мерсер явно не одобряла такого желания, и, может быть, это и вправду омерзительно? Шарлотте внезапно начало казаться, что она, вообще-то, не очень хотела увидеть покойную герцогиню... во всяком случае, не настолько, чтобы обижать Мерсер!

Шарлотта сняла плащ.

— Я полагаю, Мерсер права, дорогая Нотте. Наверное, мне не стоит ехать.

Это было триумфом Мерсер и поражением Корнелии.

— Право же, — с возмущением говорила себе Корнелия, — эта женщина чувствует себя тут хозяйкой!

Шарлотта отправилась в Блэкхит с Корнелией и герцогиней Лидс: в виду чрезвычайных обстоятельств регент позволил ей повидаться с матерью.

Принц и королева пришли к заключению, что смерть герцогини — слишком серьезный повод, чтобы отказывать принцессе в разрешении повидаться с Каролиной. Встреча в Гайд-парке несколько дней была главной сенсацией в газетах; пасквили стали еще злее. Враги принца тайно злорадствовали, обвиняя его в черством отношении к жене.

«Разлучать мать с дочерью! — восклицали они. — Ах, если б вы видели, с какой нежностью они тянулись друг к другу из окон карет, каким трогательным было их объятие!»

— Дьявол унеси их обеих! — вскричал принц. — Мало того, что моя жена — самая вульгарная особа на свете, так еще Бог послал мне капризную дочь.

Однако смерть тещи заставила его разрешить эти встречи, ибо подобное событие как ничто другое влияло на сентиментальную публику.

Принцесса Уэльская оделась по случаю траура в пурпурное платье, которое ей совсем не шло. Шарлотта всегда забывала о том, насколько гротескно выглядит ее яркая размалеванная мать, и вспоминала об этом, только оказавшись с ней лицом к лицу. Густо нарумяненные щеки, черные нарисованные брови и черный, очень пышный кудрявый парик неизменно вызывали у девушки оторопь.

— Мой ангел ко мне приехал! — воскликнула принцесса, пылко обнимая дочь.

— Да, папа мне разрешил.

— Старый мерзавец! — расхохоталась принцесса Уэльская. — Какие муки мне приходится из-за него терпеть! Но ничто не может меня ранить так, как разлука с моей обожаемой Шарлоттой.

— А как поживает Уилли? — Шарлотта всегда напоминала матери про Уилли, когда та становилась безудержно нежной.

Может, сна ревнует к Уилли? Шарлотта и сама толком не понимала. Ей вообще было многое непонятно в ее странном отношении к родителям.

— Уилли — душка, — заявила Каролина. — Он мое утешение. Однако сегодня, моя ненаглядная, мне хотелось бы поговорить о тебе. Ты ведь уже не ребенок.

— И прекрасно это понимаю! — вскричала Шарлотта. — Но, увы, другие об этом забывают.

— Ты слышала, как радостно приветствуют тебя люди, когда ты выходишь из экипажа. Они на нашей стороне... и против него.

— Но это же нехорошо, что они против него. Он все-таки король... ну, хотя бы отчасти, пока дедушка не поправится... а нам всем известно, что он никогда не поправится.

— Бедный старый король! — вздохнула Каролина. — Он был моим другом. Он единственный из всей этой семейки, кто проявлял по отношению ко мне доброту, — она разразилась громким хохотом. — Король был ко мне неравнодушен. Правда, в половине случаев он вообще плохо себя осознавал, но я ему нравилась. Если б я вышла замуж за него, все было бы по-другому.

Шарлотта слегка отстранилась от матери — ей, как это часто бывало, стало неприятно, и в то же время слова Каролины подействовали завораживающе.

Каролина это заметила.

— Из тебя сделали мисс Ханжу. Это все Старая Бегума виновата. Ты уже позабыла капитана Гессе... ваши приятные встречи и письма, которые я помогала передавать. Интересно, что бы сказала Старая Бегума, узнав об этом? Или Его Высочайшее, Всемогущественнейшее Высочество? Ты только представь себе! — Она расхохоталась еще громче. — Он-то, конечно, может играть в свои игры! Во всем королевстве нет большего развратника, чем твой папаша. Но все должно быть великолепно сыграно, как в пьесе.

Шарлотта не слушала мать. Она думала о свиданиях с Гессе, которые когда-то доставляли ей такую радость. Свидания были невинными, однако ей казалось, будто она страшно рискует. Они так часто оставались одни в мамином доме, а однажды мать даже заперла их в спальне.

Очнулась она, услышав страшные слова о том, что отец может про это узнать. Ему станет противно. Он решит, что она такая же вульгарная, как и ее мать.

Шарлотта содрогнулась.

— Лучше об этом позабыть, — пробормотала она.

— Забыть о романах? Но ведь это самое лучшее, что есть в жизни, мой ангел. Спроси у своего отца. Сколько из-за него было скандалов! Ты когда-нибудь слышала про Утрату Робинсон! Ха! Вот это был скандал! Ну, а самый большой скандал — это история с Марией Фитцгерберт. Интересно, он женился-таки на ней или нет? Не ему лишать нас наших маленьких развлечений, не правда ли? И все-таки он лишает. Он первый запрещает нам веселиться.

Шарлотте хотелось заткнуть уши.

Мать обняла ее за плечи и подвела к столу.

— Нужно поесть, — сказала она, — пока эта Лидс не сунула сюда свой лисий нос и не заявила, что Шарлотте пора уезжать. — Старая дура! — вскричала принцесса Уэльская. — Я слышала, она обожает мыться. — Каролина питала глубочайшее презрение к тем, кто часто мылся. — Надеюсь, она не уговаривает тебя то и дело лезть в ванну, Шарлотта. Это вредно для здоровья.