Обе ее матери и оба отца, стоявшие у крыльца, повернулись к ней. Лори со всех ног устремилась к ним.

– А, вот и ты, – окликнула ее родная мать.

Обернувшись, Лори увидела стоящую на опушке Доун. Топнув ногой, девочка оскалилась.

А затем…

…исчезла.

Лори посмотрела туда, где только что была Доун, и увидела одни заросли. Не останавливаясь, не замедляя бег, она неслась к Дому. И на бегу пыталась понять, что же произошло. Неужели Доун ни с чем вернулась в лес? Или же каким-то образом перенеслась куда-либо в другое место, возможно, в Дом? У Лори возникло ощущение, что девочка исчезла не по своей воле, что ее заставили, вынудили так поступить, и ей очень хотелось верить, что это действительно так.

Она уже почти добежала до крыльца и на таком близком расстоянии увидела, что все четверо взрослых хмурятся, смотрят на нее с неодобрением.

– В чем дело? – спросил у Лори ее родной отец.

– О, мама! – воскликнула она, бросаясь в объятия не к своей родной матери, а к матери Джоша.

Обнимая эту женщину, она узнала ее прикосновение, ее запах, и нахлынули воспоминания. Было ли дело в этом, или она испытала облегчение, выбравшись из леса, но только Лори расплакалась. Она всхлипывала, уткнувшись лицом матери в блузку, а та прижимала ее, похлопывала по спине, говоря, что все в порядке.

– Как ты? – спросил Джош, и Лори вспомнила его детский голос, вспомнила, что он говорил именно так, когда был совсем маленьким, и это вызвало новый поток слез.

Оторвавшись от матери, Лори вытерла глаза, улыбнулась сквозь слезы и, присев на корточки, обняла брата. Тот не сопротивлялся, хотя и был сбит с толку. В его глазах появился огонек понимания. И Джош, и его родители держали лицо – они делали вид, будто Лори дочь людей, к кому они приехали в гости, девочка, которая им нравится, которой они сочувствуют, но которую на самом деле не знают. Но все же тут было нечто большее, и под напускной прохладцей проглядывалась сопричастность, признание того, что происходит что-то еще.

Родная мать мрачно усмехнулась:

– Мы заждались тебя. Давно пора обедать.

– Я умираю от голода! – Отец потер руки. – Садимся за стол!

Внезапно Лори смутилась, ей стало стыдно, и она следом за остальными поднялась на крыльцо.

– Какая у вас чудесная усадьба! – сказала мать Джоша, оборачиваясь и окидывая взглядом владения.

Отец Лори – родной отец – с гордостью кивнул.

– Нам очень нравится!

Лори уже сидела за столом. На обед были сандвичи, суп и салат; взрослые вели вежливую беседу, не обращая никакого внимания на то, что происходило на улице. Лори и Джош ели молча.

Когда все закончили, мать Лори собрала грязную посуду, отказавшись от предложения помощи со стороны матери Джоша, и пообещала вернуться и принести лимонад.

– Вы непременно должны попробовать ее лимонад, – сказал отец Лори. – Лучший в Калифорнии.

Взрослые снова завели разговор, теперь о войне, и Лори, извинившись, встала из-за стола и прошла на кухню, где мать колола в раковине лед.

– Нам нужно поговорить, – собравшись с духом, сказала Лори.

Мать даже не подняла на нее взгляд.

– О чем?

– Ты больше не должна встречаться с этой девочкой, – сказала Лори. – С Доун.

Короткое молчание.

– Значит, тебе все известно, – рассеянно произнесла мать.

Лори молча кивнула.

– Не могу, – продолжая колоть лед, сказала мать.

– Как это понимать – «не могу»?

– Я не хочу. – Мать посмотрела на нее, нисколько не смущенная, а наоборот, с вызовом, что придало ее и без того чересчур серьезному лицу еще более угрюмый оттенок.

– Господи…

– Она делает для меня то, что твой отец уже не может делать.

– От этой девочки исходит зло, – сказала Лори.

Мать отвела взгляд, продолжая колоть лед.

– Думаешь, я это не знаю?

– В таком случае почему…

– Здесь я мать. А ты – моя дочь. Я не желаю говорить с тобою об этом!

– Мы должны поговорить об этом! – стукнув кулаком по столу, заявила Лори.

Мать удивленно подняла на нее взгляд, судя по всему, опешив от ее горячности.

– Не знаю, мама, заметила ли ты, но я уже не ребенок. Я взрослая женщина. Тебе ни капельки не любопытно, как это произошло?

Мать ничего не сказала.

Лори схватила ее за руку.

– Доун тебя убьет! – воскликнула она. – Она хочет прогнать нас из Дома, хочет, чтобы Дом остался без обитателей, и ради этого готова пойти на все.

– Биллингтон этого не допустит.

– Биллингтон исчез! – сказала Лори. – Скорее всего, его нет в живых. Вероятно, Доун его убила!

Наступило молчание.

– Ты ничего не понимаешь, – кашлянув, сказала мать.

– Нет, это ты ничего не понимаешь! Ты думаешь, Доун занимается этим ради собственного здоровья? Думаешь, ей есть до тебя какое-то дело? Она хочет изгнать вас из Дома. И если для этого ей придется вас убить, она ни перед чем не остановится.

Но мать уже качала головой.

– Отец тоже с нею встречается.

При этих словах мать напряглась. Лори не собиралась разоблачать отца, не собиралась говорить об этом; она надеялась, что сможет поговорить с обоими родителями по отдельности и убедить их прекратить отношения с девочкой. Лори тотчас же пожалела о том, что раскрыла правду. У нее мелькнула страшная мысль, что именно она натравила мать на отца, именно она привела в движение события, повлекшие за собой гибель родителей.

Неужели она выполнила за Доун ее работу?

– Мама! – возбужденно начала Лори. – Ты должна положить этому конец. Нельзя допустить, чтобы ты разбила свою жизнь. Ты – лишь пешка в руках Доун. Она использует тебя, после чего выбросит без сожаления.

– Всё в порядке, – потрепала ее по руке мать. – Не сомневаюсь, ты хочешь, чтобы было как лучше, но ты ничего не понимаешь. – Она прижала палец к губам дочери, не давая ей говорить. – Знаю, ты думаешь, что все понимаешь, но на самом деле это не так.

Лори не знала, что сказать, не знала, что делать. От собственного бессилия ей захотелось расплакаться.

– Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты всегда помнила, что я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – заверила ее Лори, хотя, произнося эти слова, она подумала, что вторую свою мать любит больше.

Лори вдруг подумала, что любовь не является чем-то совершенным. Она не исцеляет все болезни, не решает все проблемы, и не всегда любовь оказывается именно тем, что нужно. К тому же любовь не бывает одинаковой. В ней существует иерархия. Одних любишь больше, чем других, и это имеет большое значение. Иногда одной только любви оказывается недостаточно. Иногда любви требуется в достаточном количестве.