– Так как тебе, милая?

– Великолепно. – Она поцеловала мужа. – Нам лучше пойти на поиски нашего зверинца.

Чичи и Тони пересекли первый этаж, оказались на светлой, залитой солнцем кухне с элегантной черно-белой отделкой и оттуда прошли на террасу. На подпорках, составлявших стены веранды, полыхали ярко-желтые, розовые и лиловые гроздья пышно цветущей бугенвиллеи. В центре веранды – двухъярусный фонтанчик, на котором три вручную вырезанных херувимчика держали каждый по амфоре. Из амфор в чашу фонтана лилась вода.

– Вот так и выглядит Италия? – спросила Чичи.

– Именно. Но, в отличие от Италии, все это – твое.

Сразу за верандой был устроен бассейн. Своими неровными очертаниями он напоминал настоящий пруд и был окружен красиво разбросанными природными валунами. Девочки уже карабкались по ним. Высокие пальмы очерчивали границы усадьбы.

– Настоящий оазис, правда? Уверен, здесь ты не будешь скучать по зиме. – Тони обнял Чичи. – Ну, как я справился?

– Это правда может стать нашим домом.

– И это все, что имеет значение. Я хочу, чтобы мои девочки были счастливы.

Рози и Санни сползли с валунов и понеслись к лужайке. Под увитой виноградником беседкой росли высокие лимоны в терракотовых горшках. Чичи сорвала спелый лимон.

– Думаю, Калифорния мне очень понравится, – проговорила она.

Чичи повесила последние игрушки на рождественскую елку, поставленную в гостиной их дома в Калифорнии. Клавиши игрушки в форме миниатюрного рояля были усыпаны блестками. Его ей в детстве подарила мать. Чичи выключила свет и зажгла электрическую гирлянду из больших круглых шаров красного, голубого и зеленого цвета. Дерево смотрелось великолепно – высокая пахучая голубая ель из Северной Калифорнии, украшенная стеклянными игрушками из Нью-Джерси и серебристой мишурой. Елка напомнила Чичи о Рождестве дома, в Си-Айле.

Она очень скучала по родному дому, по сестрам и матери. Она вспомнила блузочную фабрику. Когда работница с конвейера была в положении, все прочие женщины поддерживали ее, давали советы. Чичи была уверена, что так скучает по дому именно потому, что беременна. Она утешила себя мыслью, что скоро будет слишком занята, чтобы грустить.

Малышу предстояло родиться через несколько недель. Каждый раз, когда она думала о том, каково ей будет рожать его одной, без мужа, ее охватывало беспокойство. Получив роль в фильме, Тони провел последние несколько месяцев на съемках в Неваде. Он даже не увидел, как дом в Толука-Лейке оброс мебелью, коврами, шторами. Кухонные занавески Чичи сшила сама.

Занятая девочками и делами, Чичи трудилась не покладая рук, но боль от разлуки с мужем и ностальгия по прежней жизни только усиливались по мере приближения праздников. Она сомневалась в том, что ей принесет будущее, и ощущала себя застывшей во времени, как будто застряла в толще воды посреди обширного океана – достаточно близко к поверхности, чтобы видеть дневной свет, но не в силах доплыть до берега, потому что запуталась в густых водорослях и не может от них освободиться.

Послышалось звяканье ключа во входной двери, и в прихожую вошел Тони, нагруженный красиво перевязанными подарками. В костюме итальянского покроя из синей шерсти с шелком и белой рубашке, с небесно-голубым галстуком и надвинутой на лоб шляпой-борсалино, сейчас он смотрелся еще большим красавцем, чем когда-либо, – ни дать ни взять звезда, сошедшая со страниц «Современных экранов». Чичи разрыдалась.

Тони подошел к ней.

– Что случилось, милая?

– Просто я так по тебе соскучилась, – выдавила она, обнимая его.

– На Рождество хочется, чтобы тебя окружала семья, близкие, правда? Уверен, что ты теперь ужасно скучаешь по сестрам и матери.

– Я никогда еще не праздновала Рождество без них. Даже когда гастролировала, я всегда находила способ попасть домой.

– Помню то Рождество, когда ты потребовала, чтобы автобус оставил тебя в Питтсбурге. Мы тогда только отыграли концерт в «Джангл-Инн» в Янгстауне. Ты решила поймать автобус до портового квартала и успеть на рождественскую мессу в полночь.

– И я успела, просто чудом.

– Чич, иногда приходится устраивать так, чтобы родной дом сам к тебе пришел.

– Сюрприз!

Входная дверь резко распахнулась. Как во сне – только все выглядело поразительно настоящим – к Чичи кинулись мать и сестры. Следом вошли Чарли и Фрэнк с детьми – Нэнси, Майклом и Кьярой. Услышав детские голоса в прихожей, Рози и Санни сбежали по лестнице, чтобы приветствовать кузенов. Тони сгреб близнецов в охапку и поцеловал.

– Быть может, не стоило устраивать такой сюрприз женщине в интересном положении, – пошутила Барбара, оглядывая фигуру сестры.

Чичи посмотрела на Тони, и тот подмигнул ей. В это мгновение она забыла все бесконечные месяцы одиночества. Было видно, что Тони не меньше нее самой скучает по их прежней жизни и по семье. И как он только догадался? Тони Арме всегда удавалось подарить ей ровно то, в чем она нуждалась.

– Вот-вот покажут Тони! – крикнула из гостиной Люсиль. – Стив Аллен объявил, что он выступает следующим.

Чичи, Барбара и Изотта присоединились к остальным, уже сидевшим в гостиной.

– А вот и папа! – воскликнула Санни. Зрители в студии зааплодировали, а оркестр передачи «Сегодня вечером» заиграл, сопровождая шаги ее отца к микрофону на середине сцены.

Барбара прищурилась, вглядываясь в телеэкран.

– Что это у него с волосами? – спросила она.

– Это помада, – ответила Санни. – На телевидении любят, когда волосы пышно лежат.

Тони запел:

Барбара собрала тарелки, Люсиль вымыла их, а Изотта вытерла. Чичи сидела, положив отекшие ноги на кухонный табурет.

– Ручаюсь, что если подсчитать все время, которое мы проводим, накрывая на стол, собирая со стола и моя посуду, – сказала она, – из этого сложится половина жизни.

– А чем нам еще заниматься? – весело спросила Изотта. – Надо же семье питаться. Обеденный стол – сердце нашего дома, а значит, кто-то должен готовить, прибирать и мыть посуду.

– Три приема пищи в день, и так пока не умрем, – вздохнула Люсиль.