Но какой пятнадцатилетка промолчит, когда его берут на слабо?

Явно не я в ее возрасте.

Если бы я был другим, может, не оказался бы в том переулке с дилером и его острогой. Может…

Ну да. Разве у кого-то бывает второй шанс? Рано или поздно все мы увязаем по уши. А потом остается просто не уйти по макушку в болото.

То, как держалась Иса, заслуживало аплодисментов. Несмотря на все свои предчувствия, когда мы заканчивали встречу, она взяла себя в руки и снова говорила с лаконичной миллспортской манерностью.

– Ты нашла Нацуме? – спросил я.

– Да, между прочим нашла. Но не уверена, что тебе захочется с ним говорить.

– Почему?

Она улыбнулась.

– Потому что он обрел религию, Ковач. Живет в монастыре, на Девятой на Китовьей Спине.

– Китовья? Это Отреченцы?

– А то, – она изобразила абсурдно торжественную набожную позу, которая не гармонировала с ее волосами и лицом. – Братство Пробужденных и Прозревших. Впредь отрекитесь от плоти и от мира.

Я почувствовал, как дернулись мои губы. Мари Адо рядом сидела мрачная, словно рипвинг.

– К этим ребятам у меня претензий нет, Иса. Они безобидные. На мой взгляд, если они такие дураки, чтобы отказаться от женского общества, – им же хуже. Но я удивлен, что такой человек, как Нацуме, мог на это повестись.

– А, но тебя давно не было. Теперь они принимают и женщин.

– Правда?

– Да, довольно давно, уже почти десять лет. Я слышала, что они обнаружили в своих рядах скрывавших личность женщин. Те провели у них много лет. Неудивительно, да? Любой в новой оболочке может соврать про пол, – голос Исы стал уверенней, когда она оказалась на знакомой территории. – Ни у кого, кроме правительства, нет денег на такие масштабные инфопроверки. Если долго прожить в мужской оболочке, даже психохирургия не сразу отличит. Так или иначе, Братство встало перед выбором: или пойти по дорожке Откровения «раз сменишь оболочку – на выход», или осовремениться и отказаться от сегрегации. И вот падите ниц – внезапно грядут перемены.

– Не ошибусь, если предположу, что название они все равно не сменили?

– Не ошибешься. Все то же Братство. Видимо, «брат» включает и «сестру», – она по-подростковому пожала плечами. – Не знаю, что об этом думают сами сестры, но что поделать, считай это взносом за вход.

– Кстати говоря, – сказала Мари Адо. – Мы сможем войти?

– Да, они принимают посетителей. Может, вам придется подождать Нацуме, но это нестрашно. Вот самое замечательное в Отречении от плоти, – Иса снова улыбнулась. – Можно не переживать насчет такой ерунды, как Время и Пространство.

– Молодец, Исси.

Она послала мне воздушный поцелуй.

Но когда мы собрались уходить, она слегка нахмурилась и, видимо, на что-то решилась. Подняла руку и сложила пальцы, чтобы мы придвинулись обратно.

– Слушайте, ребята. Я не знаю, что именно вам нужно в Риле, и, сказать по правде, знать мне не хочется. Но вот бесплатная информация. В этом году старик Харлан не выйдет из капсулы.

– Нет? – для его дня рождения это было необычно.

– Вот именно. Полусекретная придворная сплетня, услышала вчера. Они лишились еще одного наследника в Песках Амами. Судя по всему, того закололи скирдовальными вилами. Это непубличная информация, но МПД в последнее время халтурит с шифрованием. Я прочесывала сеть в поисках информации по Харланам, и вот. Наткнулась в потоке. В общем, из-за этого случая и того, на прошлой неделе, когда старик Сейти поджарился на скиммере, рисковать они не собираются. Уже отменили появление половины семьи, и похоже, даже Мици Харлан достанется двойной наряд охраны из тайной службы. А старика Харлана не будет вообще. Это точно. Наверное, дадут ему посмотреть на праздник через виртуальное подключение.

Я медленно кивнул.

– Спасибо. Полезная информация.

– Да, жаль, если это испортит вам какую-нибудь зрелищную попытку убийства. Ты не спрашивал, так что я и не собиралась говорить, но будет обидно, если вы туда все-таки прорветесь, а убивать некого.

Адо ответила тонкой улыбкой.

– Мы здесь не для этого, – быстро сказал я. – Но все равно спасибо. Слушай, Иса, а ты не помнишь, пару недель назад еще какая-то мелкая сошка из Харланов погибла в районе верфи?

– Ага. Марек Харлан-Цукия. Упоролся метом, свалился с пирса в Карловых доках, ударился головой и утонул. Душераздирающе.

Адо нетерпеливо повела плечом. Я поднял руку, чтобы ее задержать.

– Как думаешь, есть шанс, что парнишке Мареку помогли?

Иса состроила гримасу.

– Наверно, есть. Карловы по ночам – не самое безопасное место. Но его уже наверняка переоблачили, об убийстве ничего не говорят. Впрочем…

– …с чего им посвящать в это дело широкую общественность. Понятно, – я чувствовал, как подает сигналы интуиция чрезвычайного посланника, но они были слишком слабые, чтобы что-то разобрать. – Ладно, Иса. Спасибо за новости. Нас это никак не затрагивает, но все равно держи ушки на макушке, а?

– Как всегда, сам.

Мы заплатили по счету и оставили ее там – с красными глазами, лицом арлекина и переливающимся светлым инфополем у локтя, словно каким-то домашним демоном-фамильяром. Когда я оглянулся, она помахала, и я почувствовал укол приязни, которая держалась до выхода на улицу.

– Тупая сучка, – сказала Мари Адо, пока мы шли к морю. – Ненавижу этот закос под низший класс.

Я пожал плечами.

– Ну, протест принимает разные формы.

– Ага, вот только раньше таких не было.

На килевом пароме мы пересекли Предел к пригороду на платформе, который назывался Восточный Акан – видимо, в надежде, что те, кто не мог позволить себе поселиться на склонах настоящего Акана, смирятся и с этим. Адо ушла искать, где наливают чай; я стоял у леера, глядя на водный трафик и сменяющиеся за бортом виды. В Миллспорте есть волшебство, которое легко забывается вдали от него, но выйди подальше на Предел – и весь город словно раскрывается. Ветер в лицо и морской запах белаводорослей соскребают с настроения городской налет мрачности, и вместо нее обнаруживаешь широкий оптимизм морехода, который иногда держится еще многие часы после того, как сходишь на сушу.

Стараясь не пустить его в свою голову, я прищурился, вглядываясь в горизонт. Там, в пелене морской дымки от водоворота, на отшибе, мрачнели Утесы Рилы. Не самый южный конец архипелага, но почти: двадцать километров открытой воды на север до ближайшего населенного пункта – конца Новой Канагавы – и по меньшей мере десять до ближайшего рифа, на котором можно хотя бы твердо встать. Многие из Первых Семей с самого начала заняли высоты Миллспорта, но Харлан превзошел их всех. Рила, великолепная в блеске черного вулканического камня, была твердыней во всем, кроме разве что названия. Элегантное и могучее напоминание всему городу, кто здесь на самом деле хозяин. Крепость под стать тем, что строили наши марсианские предшественники.