Инициатором назначения Тухачевского был заместитель председателя Реввоенсовета Эфраим Маркович Склянский. 26 апреля 1921 года он написал записку Ленину:

«Я считал бы желательным послать Тухачевского на подавление Тамбовского восстания. В последнее время там нет улучшения и даже местами ухудшение. Получится несколько больший политический эффект от этого назначения. В особенности за границей.

Ваше мнение?»

Ленин ответил:

«Внесите Молотову для Полит-Бюро на завтра. Предлагаю назначить его без огласки в Центре, без публикации».

27 апреля на Политбюро решили:

«Назначить единоличным командующим войсками в Тамбовском округе т. Тухачевского, сделав его ответственным за ликвидацию банд в Тамбовской губ., не записывая о его назначении в протоколы Реввоенсовета Республики. Не допускать никакого вмешательства в военные действия т. Тухачевского как со стороны комиссии ВЦИК, так и других властей.

Дать т. Тухачевскому директиву ликвидировать банды Антонова в Тамбовской губернии не позже чем в месячный срок…»

Будущий маршал нашел вверенные ему войска в бедственном положении.

«Наши части, — признавало командование Красной Армии, — составленные большей частью из дезертиров, плохо вооруженные, оказывали слабое сопротивление повстанцам; разбегались при малейшем натиске, отдавая оружие в руки противника…»

Бригада политуправления Реввоенсовета Республики объясняла задачу:

«Бандитизм в Тамбовской губернии — это опасная эпидемия, психическая болезнь, основанная на психологической уверенности темных тамбовских крестьянских масс в безнаказанности бандитских выступлений и непрочности органов Советской власти. Эта психическая болезнь требует противодействия в виде известного рода решительных мер и репрессий, с силой и ясностью убедив темную, зараженную ядом бандитизма крестьянскую массу в силе и мощи рабоче-крестьянской власти…»

Лекарства советская власть выписывала самые сильнодействующие. Партизанские отряды укрывались в лесу, и полномочная комиссия из Москвы приказала пустить в ход отравляющие газы, чтобы выкурить бандитов из леса. Тухачевский подписал приказ № 0016 от 12 июня 1921 года, и как минимум единожды он был выполнен. В донесении об обстреле «острова, что северо-западнее села Кипец» (Карай-Салтыковская область) 2 августа 1921 года отмечено: «Выпущено 65 шрапнелей, 49 гранат и 59 химических». Почему единожды? Химическое оружие оказалось не слишком эффективным.

О приказе Тухачевского относительно заложников узнал заместитель главы правительства Алексей Иванович Рыков. Он возмутился и обратился к Ленину и Троцкому. Троцкий распорядился отозвать Тухачевского из Тамбова, отменил его приказ и велел опубликовать это решение в тамбовских газетах.

7 мая 1921 года Тухачевский информировал Москву о своих планах:

«Для устрашения и разложения бандитов их семьи будут эвакуироваться беспощадно, две недели они будут выдерживаться в местных концентрационных лагерях, а если бандит не придет и не сдастся, то после этого срока будут эвакуироваться в отдаленные места. Имущество, принадлежащее их семьям, будет делиться между крестьянами, советски настроенными. Это создаст расслоение и даст почву для опоры Советской власти…»

15 мая Тухачевский вместе с представителями ВЧК подписал секретный приказ войскам с точными инструкциями:

«По прибытии отряда на место руководители операции собирают все мужское население, проверяют его по своим и сельским спискам, причем те, которые числятся в списках особого отдела, арестовываются, а все отсутствующие по сельским спискам без уважительных причин признаются бандитами и заносятся в особые списки.

8 случае отсутствия бандита берется заложником для заключения в концентрационный лагерь вся семья разыскиваемого или отдельные члены ее, согласно особым отметкам на списках особого отдела. Оставшимся в селе объявляются письменным приказом причины взятия семейств бандитов и что эта семья будет держаться в таком-то концентрационном лагере в течение двух недель… В случае неявки бандита его семейство будет выслано из Тамбовской губернии в глубь России на принудительные работы.

Арестованным в качестве заложников разрешается брать с собой белье и продовольствие на один месяц, на остальное имущество семьи бандита представителем уездной политкомиссии или ревкома накладывается арест, составляется опись и сдается под охрану уполномоченных на то обществом лиц, которые обязуются до распоряжения охранять дом, домашнюю утварь и ухаживать как за скотиной, так и за полем, огородом и так далее…»

Вот как это происходило. 10 июля 1921 года руководитель карательной операции отчитался на заседании Кирсановской участковой политкомиссии:

«Операция началась с деревни Осиновки, являющейся ранее частым местом пребывания банд. Взяли до сорока заложников, установили двухчасовой срок для выдачи бандитов и оружия с предупреждением — за невыполнение будут расстреляны заложники. По истечении установленного срока был расстрелян двадцать один заложник в присутствии крестьян. Публичный расстрел произвел потрясающее впечатление…»

Так же действовали и в других местах:

«В деревне Кареевке было удобное место для постоянного пребывания бандитов… Принимая это во внимание, было решено уничтожить данное селение (65–70 дворов), выселив поголовно все население и конфисковав их имущество. Строго после изъятия ценных материалов — оконных рам стекол, срубов — деревня была зажжена. Подобная мера произвела впечатление на весь район…»

Приказ полномочной комиссии ВЦИК от 11 июня 1921 года:

«Граждан, отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.

Селениям, в которых скрывается оружие, объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.

Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается без суда…»

Действовали совершенно безжалостно. Среди заложников оказалось множество детей. В протоколе № 1 заседания межведомственной губернской комиссии от 27 июня 1921 года отмечено:

«Ввиду большого наплыва в концентрационно-полевые лагери малолетних, начиная с грудных детей, и неприспособленности этих лагерей к длительному содержанию детей, последствием чего явились заболевания желудочного и простудного характера, признать необходимым в самом срочном порядке принять меры к улучшению положения детей, заключенных в качестве заложников в концентрационно-полевые лагери Тамбовской губернии…»

14 сентября 1921 года заключенные составили прошение на имя наркома юстиции:

«Мы, крестьяне Тамбовского, Кирсановского и Козловского уездов Тамбовской губернии, арестованы в июне с. г. Вот уже четвертый месяц, как мы, старики, беременные женщины и малые дети, находимся в непривычно тяжелых для нас условиях: голодаем, болеем, и среди детей были уже смертные случаи. За что мы арестованы, мы совершенно, как темные люди, не можем понять…