В темноте его было совсем не видно. Фрося выругалась совсем как Веселухин, теми же словами, которыми мой верный друг ругает мяч, если он летит не в ту сторону, стену, по которой он бьет кулаком, потому что меня ударить он не может, а очень хочется, и Даху, которая лезет к нему в самый неподходящий момент, например, когда я открыла рот, чтобы сказать ему: «Пашенька, будь со мной!» – так он думает, наверное. Фрося ругалась еще целую минуту – на темноту, на плохую дорогу, на того человека, кто припарковал автомобиль. Потом вдруг стала смеяться.

Я чуть отодвинулась в угол. Какая непредсказуемая девушка…

– Что? – Она смотрела на меня и совершенно не смотрела вперед.

– Смотри, пожалуйста, на дорогу, – попросила я.

– Ага, – кивнула Фрося. – У меня скоро будет машина с автоуправлением. Можно будет тусить за рулем… туц-туц… – Фрося на мгновение отпустила руль и потанцевала, подвигав плечами и согнутыми в локтях руками. – Ну, расскажи, кто ты такая, зачем ждала отца Андрея, откуда его знаешь. Ты же знаешь его? Не просто прихожанка?

Я пожала плечами. Как ей ответить? На какой из вопросов? Я подумала и отвечать не стала ни на один.

– Ясно… – протянула Фрося. – Ладно. А лет тебе сколько?

– Семнадцать.

– Семнадцать? А я думала – четырнадцать…

Я видела, что Фросе очень хотелось спросить, не бездомная ли я – так плохо я была сегодня по случаю одета и после нескольких дней скитаний выглядела точно не очень хорошо. Но она удержалась, не спросила. Поэтому я сама сказала:

– Я живу в общежитии, учусь в педагогическом училище.

– А почему у тебя сапог дырявый? Хочешь, я тебе обувь другую дам? У меня полно всего. Я люблю ботинки менять… У тебя размер какой?

К счастью, мы уже подъехали, мне не пришлось отвечать. Огромные кованые ворота разъехались сами. Впереди нас был просто сказочный замок. В снегу горели фонари, свет был включен как будто во всех комнатах дома или дворца, как его лучше назвать. Наверное, я открыла рот, потому что Фрося, взглянув на меня, стала снова заливаться хохотом.

– Пойдем! – Она бросила машину прямо на дороге, ведущей к дому, взяла меня за рукав. Я видела, что навстречу нам уже бежали по дорожке два человека, и кто-то закрыл за нами ворота. Свет стал как будто ярче.

– Это все твое? – спросила я. Глупее вопроса нельзя было придумать, но это первое, что пришло мне в голову.

– Ага, – весело кивнула Фрося. – Такая история, ты не представляешь… Ты думаешь, у меня все здорово? Не-а. Я очень болела в детстве, почти как дурочка была, прикинь? Меня лечили, возили там везде… Ничего не помогало. А потом один врач в Израиле… Костя! Чё за хрень! – Она резко повернулась к крупному молодому парню, который, накинув длинную доху, открывал нам дверь. – Ты почему так одет?

– Холодно же, Ефросинья Петровна!

– У тебя что, форменной куртки нет?

– Есть… – Простоватый парень виновато смотрел на Фросю.

– Так одень!!! Нет… Стоп… Я вчера читала… Надо говорить – на-день! Правильно? Тебя так учат? – Она обернулась ко мне. – Это моя подружка. Ей надо кланяться.

– Ты что? – Я остановилась у порога. – Зачем мне кланяться?

– Так положено, молчи, – шепнула мне Фрося и залилась смехом, хотя причин сейчас для смеха не было никаких.

Я неуверенно оглянулась. Если бы я точно не была уверена, что я не сплю, я бы все-таки думала, что это сон. Громадное имение, огороженное высоченным кованым забором, так делают в парках. Прутья забора стояли довольно плотно, но сквозь него при желании можно было увидеть, что делается внутри, а перелезть невозможно – он слишком высокий и по верху идет скрученная колючая проволока. У нас в городе многие частные дома закрывают свои дворы железными заборами, а тут такая красота – на всеобщее обозрение…

Свет сейчас горел везде – на дорожках, в беседках, на мостиках, были подсвечены скамейки, деревья, свет переливался, мерцал, горели все окна и в сказочном замке, около которого мы стояли на крыльце рядом с каменным львом. Костя при нас счистил снег с морды льва и пошел ко второму, на другом конце широкого крыльца.

– Оставь Егорку! – крикнула Фрося. – Ты плохо с ним обращаешься! Одного зовут Егорка, – объяснила она мне, – другого – Павлик.

Я недоуменно смотрела на Фросю.

– Ну да… Видишь, как они смотрят друг на друга… Им никогда не быть вместе… Бедненькие… Сейчас пойдем лошадок кормить…

Фрося время от времени сбивалась на детский разговор, как будто ей становилось вдруг меньше лет. Потом опять разговаривала нормально.

– Хочешь есть? – спросила она меня. – У меня сегодня вообще-то голодный день.

– Пост? – осторожно спросила я.

Фрося захохотала.

– Ну да! Вроде того! Не-а, пост уже прошел… Просто я худею все время… Жир ненавижу! Нарастает вот тут и вот тут… – Фрося ткнула себя в живот. – Ну ладно, раз гости, можно поесть!

Мы вошли в дом. Если во дворе я открыла рот, то сейчас зажмурила глаза. И открыла их снова. Такой красоты я не видела ни во сне, ни в фильмах, ни в двух альбомах по искусству, которые брала в нашей библиотеке в училище. Больше всего это было похоже на убранство настоящих дворцов – я видела фотографии. Но у Фроси во дворце как будто смешались и старинные, и современные дворцы, и те, которых еще не построили – так все было удивительно и необыкновенно. Рассмотреть за один час все даже в первом зале – а иначе назвать то помещение, куда мы попали с улицы, – было невозможно.

Свисающие с потолка люстры, разные, необычных форм – в виде переливающихся цветов, шаров, змеек, хрустальные, разноцветные светильники на стенах, струящиеся светлые шторы – от самого потолка и до пола, светлая мебель – диванчики, пуфы, низкие прозрачные столики… Фигурки, картинки, какие-то странные предметы, названия которым я не знаю. Но это все было не просто так набросано или повешено. Все было придумано кем-то очень талантливым, это было фантастически красиво. Так мне показалось.

– Снимай куртку, бросай! Сейчас закажем праздничный ужин. Кстати, ты любишь нырять?

– Нырять?..

– Ну да. Пойдем, бассейн покажу.

– А куда повесить куртку? – Я оглянулась в поисках вешалки или чего-то, похожего на нее.

– На пол бросай! Уберут все.

– А сапоги? – Я с сомнением смотрела на сверкающий пол, в котором отражались все мириады фонариков, одновременно включенных сейчас в огромном зале.

Фрося наконец рассмотрела хорошенько и мою одежду и сапоги, покрутив меня туда-сюда. Я чуть высвободилась из ее цепких ручек, потому что, несмотря на все любопытство, мне было не так весело, как хозяйке имения. Если честно, я чувствовала себя совсем не хорошо в этот момент.

– Сапоги… – задумчиво сказала Фрося, поддевая носком своего синего ботиночка чавкающий край моего сапога. – Сапоги… Такие сапоги надо в музей. У меня музей есть, потом покажу! Бросай здесь сапоги, пойдем одежду выбирать тебе.