Ирга молчал, смотрел на меня таким взглядом, будто не мог налюбоваться. Такой, полный абсолютной любви взгляд я видела у него в нашу первую ночь, когда между нами еще не стояли ни поцелуи Живко, ни моя смерть от зубов зомби, ни накопившиеся противоречия.

Я не выдержала и кинулась к Ирге. На этот раз он то ли ожидал этого, то ли быстрее среагировал, но принял меня в свои объятия и поднял лицо, чтобы мне было удобнее его целовать. О, как же я соскучилась по этому, по его губам, по его объятиям, по его сдержанной страсти, так не похожей на обжигающее желание Живко, но идеально подходящей для меня!

Прервало нас деликатное покашливание. Я неохотно оторвалась от Ирги и посмотрела наверх. Там стоял целитель Акима, в руках у него был большой поднос со всякими склянками. Мы мешали ему пройти.

— Я волновался, как вы, — сказал целитель. — Вижу, что неплохо.

«А вот тебе сейчас будет плохо», — злорадно подумала я и сообщила Ирге:

— Это тот целитель, который меня чуть не угробил мертвой энергией.

Некромант понимающе кивнул.

— И… Ирга, надеюсь, ты не подумал, что я тебя простила?

— Ни в коем случае, — уверил меня бывший муж. — Я убежден, что ты еще поиздеваешься надо мной всласть.

— Заслужил ведь.

— Заслужил.

Я ушла в свою палату, надеясь, что Ирга, в присущей ему элегантной манере, растопчет целителя своими знаниями и отомстит за меня.

Отто ждал меня, сидя на кровати. За окном уже царила темень, а свет лампы состарил взволнованное лицо лучшего друга.

— Ола? Что? — Он присмотрелся ко мне повнимательнее и покачал головой. — Охо-хо… Хочешь, я угадаю, чем ты только что занималась?

— Угадывай, — разрешила я, готовясь к выволочке.

— С Иргой целовалась.

— Как ты узнал?

— Морда у тебя больно довольная.

— Морда, да?

— Это не лицо гордой, сильной и уверенной в себе женщины, это морда дорвавшегося до сметаны кота. Кошки течной!

— Ну знаешь! Это уже чересчур!

— Чересчур — это твои страдания наблюдать несколько месяцев. Он тебя пальцем поманил — и ты прибежала, как собачонка! — Отто был в ярости, его голос дрожал, а борода стала напоминать воронье гнездо.

Я села рядом с ним и тихо-тихо сказала:

— Отто, у меня в жизни есть два человека, которые ближе мне, чем даже мама. Это ты и Ирга. Если ты вдруг совершишь ошибку, как мне реагировать? Если ты вдруг меня обидишь, я так же буду плакать по ночам. Но потом прощу.

— Я тебя не предавал! Я тебя не бросал!

Я просто молча обняла друга. Я знала, что он меня любит, что я ему ближе сестры, и предательство Ирги ударило по нему почти так же сильно, как и по мне. Но я не знала, что мне делать дальше и с чего заново начинать строительство своей личной жизни.

— Как же это все получилось? — сказала я. — Почему?

— Потому что сначала думать нужно, разговаривать, и после этого делать. Как мы с тобой. А то придумают, что ночная любовь дает возможность мысли друг друга читать, а потом и себя мучают, и окружающих.

— Посмотрю я на тебя, когда ты женишься.

— Как же хорошо, что это будет не скоро! — Отто легонько толкнул меня ладонью в лоб. — Моя любимая бестолковка.

Нашу идиллию прервал целитель, который выдал нам по микстуре и долго ругался, что мы не соблюдаем режим. Я попробовала было возражать, обвиняя целителя ня Пиняты в эксплуатации больной и несчастной девушки, но после угрозы выгнать слишком активную пациентку присмирела, решила дотерпеть до завтра и проклясть всю столицу уже в телепортационной башне.

После лекции о правилах поведения в Доме Исцеления мы послушно легли в кровати… чтобы быть разбуженными ранним утром.

Блондин вихрем влетел в нашу палату и закричал:

— Подъем! Быстро!

— Что такое? — зевнул Отто.

— Вам нужно быть в тронном зале, король будет вас награждать! Ольгерда! Ты с утра выглядишь отвратительно.

— Это не помешает мне подняться к твоей матери и назначить дату свадьбы, — парировала я, пытаясь пальцами расчесать волосы.

— Я ничего такого не имел в виду, — исправился Блондин. — Ты выглядишь сексуально сонной. Собирайтесь, надо же вас в надлежащий вид привести!

— А я не взял ритуальную секиру, — вздохнул Отто.

— С оружием тебя все равно бы не пустили. — Лим схватил мои сумки и поволок к выходу. — Быстрее, быстрее! Вещи я прикажу отправить в телепортационную башню, сразу после церемонии поедете туда.

— Да почему спешка такая? На улице едва рассвело! Разве церемонии проходят в такую рань?

Блондин с удивлением посмотрел на меня:

— Нет, конечно. Но ты же моя невеста, будущая невестка головы столицы. Или ты хочешь явиться на награждение в таком виде?

— А-а-а, так мы едем в салон красоты! — окончательно проснулась я.

Лим закатил глаза.

— С добрым утром, Ола. Шевелись!

В салоне красоты Блондин проявил все свои худшие качества, напомнив мне университетские времена, когда он был предводителем шайки хулиганов. Он придирался, капризничал, презрительно цедил слова, критиковал и всячески доводил персонал уже знакомого мне салона красоты. Однако девушки стоически выносили все реплики Лима и только улыбались в ответ. Мне до таких вершин общения с клиентом еще расти и расти.

— Слушай, жених! — не выдержала я, когда он раскритиковал пятое по цвету и фасону платье, в котором меня вывели ему показаться. — Может, ты опять поспишь на диване, как в прошлый раз?

— Ты с ума сошла? Там же пресса будет, мы попадем во все светские журналы. В салонах высшего света нас еще месяц будут обсуждать! Ты должна быть безупречной!

— Я могу отказаться?

— Нет.

— Ты уверен?

— Да. Ольгерда, не испытывай мое терпение! Я тоже должен подготовиться!

— Так иди готовься, — разозлилась я. Меня утомили переодевания, к тому же очень хотелось есть. — Почему ты ко мне прицепился? Я что, платье себе выбрать не смогу?

— У тебя нет ни вкуса, ни представления о моде. Этот оттенок ей не идет, давайте бирюзовый.

— С каждым днем я все меньше хочу выходить за тебя замуж. — Я заметила, как работницы салона переглянулись. Вот и пища для сплетен, а также и одна из причин, по которым мы «расстанемся».

— Рот закрой, — грубо оборвал меня Блондин, и я вдруг поняла, что он взвинчен так потому, что очень волнуется.

Но это совсем не повод так себя вести! Тоже мне, жених! Да я такого даже мужу не прощу. Я оттолкнула девушек, которые расшнуровывали мое платье, и подошла к Блондину.