на бога грома.

– Мы собрались, чтобы поздравить моего брата, Аида, – произнес он, – нашедшего прекрасную девицу, на которой он желает жениться, Персефону – богиню весны, дочь наводящей ужас Деметры.

Выражение «наводящая ужас Деметра» вполне соответствовало действительности. От одного лишь звука ее имени у Персефоны все перевернулось внутри.

Гермес наклонился к ней:

– Он только что сказал «девица»? Как «девственница»? Он ведь должен знать, что это не так, правда?

– Гермес! – зашипела Персефона.

Зевс продолжил:

– Сегодня мы будем чествовать любовь и тех, кто ее нашел, пусть нам всем повезет, и, Аид…

Зевс поднял чарку и уставился прямо на них:

– Да благословит оракул ваш союз.

После ужина Аид с Персефоной вернулись на крыльцо-террасу. Снова заиграла музыка, и сладкие звуки поплыли по воздуху. Оглядевшись вокруг в поисках источника музыки, богиня увидела Аполлона, игравшего на лире. Его глаза были закрыты, лицо расслаблено, и она вдруг осознала, что никогда прежде не видела его без напряженного выражения. Она довольно долго наблюдала за ним, пока он не открыл свои фиолетовые глаза, потемневшие от ревности. Ее взгляд переместился на Аякса, стоявшего у противоположной стены зала и разговаривавшего на языке глухих с мужчиной, который был ей не знаком. Персефона была уверена, что Аякс просто рад поговорить с кем-то без необходимости читать по губам, но ей было неизвестно, как прошел их разговор с Аполлоном – или разговор Аполлона с Гектором, если они вообще состоялись.

– Не хочешь потанцевать? – Аид предложил руку Персефоне.

– О, больше всего на свете, – ответила она, и бог мертвых вывел ее в толпу других гостей. Он притянул ее к себе, и его поднявшаяся плоть вжалась в низ ее живота. Встретившись с ним взглядом, она увидела, как его глаза горят желанием, и приподняла бровь:

– Возбужден, моя любовь?

Аид ухмыльнулся, и она не знала, повеселил ли его ее прямой вопрос или же выбранное ласковое прозвище.

– Всегда, моя дорогая, – ответил он.

Персефона скользнула рукой между ними и обхватила его член. Его одежды скрыли ее руку.

– Что ты делаешь? – в его голосе звучали ноты сладострастия.

– Не думаю, что мне нужно объясняться.

– Ты пытаешься спровоцировать меня на глазах у всех олимпийцев?

– Спровоцировать тебя? – выдохнула Персефона, поглаживая его член. Ей страстно хотелось избавиться от всех этих тканей между ними и ощутить в руке его тепло. – Я бы никогда не посмела.

Аид стиснул челюсти. Его руки обхватили ее еще крепче, и от этой близости ей стало сложно двигаться. Глядя ему в глаза, она сказала:

– Я просто пытаюсь тебя порадовать.

– Ты меня радуешь.

Всего пара дюймов разделяла их лица, и когда Персефона опустила взгляд на губы Аида, он накрыл ее рот своим. Поцелуй был диким, требовательным и неприличным. Оторвавшись от нее, он произнес:

– Хватит!

В зале стало тихо, и у Персефоны округлились глаза.

Но потом он снова поцеловал ее, схватил ладонями за ягодицы и обвил ее ногами свою талию, вжимаясь в нее так сильно, что она охнула.

– Аид! Все смотрят!

– Дым и зеркала, – пробормотал он, спускаясь поцелуями от ее губ к шее и плечу. В следующую секунду они перенеслись в темную комнату, и Аид прижал ее к стене.

– Тебя не привлекает эксгибиционизм? – спросила она.

– Я не могу сосредоточиться на тебе так, как хочу, и одновременно удерживать иллюзию. – Его пальцы погрузились в ее пылающее лоно. Персефона застонала.

– Такая влажная, – прошипел он. – Я мог бы пить из тебя, но сейчас мне будет достаточно и попробовать.

Он вытащил из нее пальцы и облизал их, а потом уперся этой рукой в стену и снова поцеловал ее.

– Аид, я хочу почувствовать тебя внутри, – сказала она, протянув к нему руку. Слои его одежды казались бесконечными, и необходимость разводить их в стороны вызвала в ней раздражение. – Ты как-то сказал мне, чтобы я одевалась для секса. А сам-то почему так не делаешь?

Аид хохотнул:

– Может, если бы ты не была так разгорячена, дорогая, найти мою плоть было бы намного проще. – Он легко разделил свои одежды, обнажив мускулистую грудь и возбужденный член.

Ее пальцы жадно ухватились за него, а потом он оказался внутри ее. Они оба застонали, и пару мгновений никто из них не двигался.

– Я тебя люблю, – сказал Аид.

Она улыбнулась и смахнула прядь волос с его лица:

– Я тоже тебя люблю.

Он начал погружаться в нее, вцепившись пальцами ей в кожу.

– Как же ты хороша.

Персефона смогла произнести лишь одно слово, потому что была слишком поглощена ощущением его толчков внутри.

– Еще.

Аид застонал:

– Кончи для меня. Чтобы я смог насладиться твоим теплом.

Приказ подкрепило движение его большого пальца по ее клитору – нескольких дразнящих импульсов хватило, чтобы довести ее до вершины, ее ноги задрожали, а все тело вдруг стало таким тяжелым, что она бы упала, если бы ее не держал Аид.

– Да, моя дорогая. – Аид сжимал пальцами ее ягодицы, продолжая свои толчки – все сильнее и быстрее. Он кончил в нее, и она ощутила внутри тепло его семени, густого и тяжелого.

После этого Аид поставил ее на ноги, поддерживая рукой за талию. Он убрал волосы с ее лица, не особо аккуратно пригладив.

– Ты в порядке? – спросил он, все еще пытаясь отдышаться.

– Да, конечно, – ответила она и хихикнула: – А ты?

– Тоже. – Он поцеловал ее в лоб, прежде чем отпустить.

Аид застегнул свою одежду и помог Персефоне оправиться. Она пробежалась взглядом по комнате, куда он их перенес. Хотя здесь было темно, сквозь окна по периметру сочился лунный свет, подсвечивая вход в дом. Он был не похож ни на один дом, что она видела прежде, – с частично открытой крышей, полом из черного и белого мрамора, ведущим к лестнице и в другие комнаты.

– Где это мы? – поинтересовалась она.

– В моей резиденции.

Богиня уставилась на него:

– У тебя есть дом на Олимпе?

– Да, – ответил он. – Хотя я редко здесь бываю.

– Сколько у тебя домов?

Она могла поспорить, что он принялся считать – это значит, их было больше, чем три, о которых она уже знала: его дворец в подземном царстве, дом на острове Лампри и этот на Олимпе.

– Шесть, – ответил он. – Кажется.

– Кажется?

Аид пожал плечами:

– Я не всеми пользуюсь.

Персефона скрестила руки на груди:

– Ты не хочешь мне еще о чем-нибудь рассказать?

– Прямо сейчас? Нет.

– Кто управляет твоим имуществом? – Ей стало интересно.

– Илиас.

– Наверное, мне следует расспросить его о твоей империи.

– Ты, конечно, можешь спросить, вот только он ничего тебе не