Пассажиров на самолете почему-то не было, зато экипаж насчитывал аж тридцать человек. Как и следовало ожидать, и командир лайнера, и его заместитель оказались сотрудниками британской разведки. Пилоты Боинга принесли извинения, заявив, что у них вышла из строя система навигации, и на том инцидент был исчерпан. Правда, несколько американских телеканалов успели сообщить в новостях, что кровожадные русские уничтожили три сотни невинных людей, но шумиха вокруг лайнера быстро улеглась.

Эти, и другие подобные события нагнетали обстановку в мире. Зарождавшиеся конфликты грозили перерасти в большую войну, и редакция направила меня освещать события в Южной Америке. Сразу после приезда я попытался взять интервью у главного военного советника Кончица, тогда еще генерал-лейтенанта, но он отбыл в генеральный штаб, и встретить его не удалось. Между тем в столице Венесуэлы обстановка царила тревожная. Все ожидали, что американцы вот-вот начнут бомбить Каракас, но вместо этого на улицах города прогремели взрывы, устроенные террористами. Пострадали от терактов, в основном, обычные жители, и лишь несколько бомб взорвалось близ военных объектов. Но в тот же день к вечеру появилось сообщение, что генерал погиб. К счастью, эта информация оказалось ложной, и вскоре выяснилось, что с Кончицем ничего не случилось.

Вскоре кризис в регионе закончился и ситуация нормализовалась. Американские наймиты, устроившие теракты, были переловлены или же спешно удрали, а развязать большую войну США так и не решились. Наконец, жирную точку в конфликте поставила Объединенная Нефтяная Экологическая Комиссия, регулирующая добычу нефти. ОНЭК объявила эмбарго на продажу нефтепродуктов США и всем их союзникам, так что американский президент быстро свернул все военные приготовления, что, впрочем, не помогло ему избежать импичмента. Запрет отменили только после выборов нового президента.

Когда я все же смог взять у генерала долгожданное интервью, то первым делом достал газетную вырезку с сообщением о его смерти:

– Смотрите, Владимир Николаевич, тут пишут, что вы погибли. Значит, жить будете долго, это примета такая.

Кончиц, донельзя усталый после всех этих тревожных дней, все-таки рассмеялся и достал из ящика стола старую, еще черно-белую, фотокарточку обелиска.

– Мне уже не впервой так погибать, – протягивая мне фотографию, весело улыбнулся военный советник.

Вглядевшись в снимок внимательно, я действительно нашел среди фамилий, высеченных на обелиске, надпись «Кончиц В.Н.».

– Это еще в сорок первом случилось, – пояснил генерал, – когда нас, курсантов второй спецартшколы, бросили на передовую. Тогда мне довелось воевать в летно-подъемной части дивизиона аэростатов артиллерийского наблюдения. И вот однажды, когда мне пришлось лазить по стропам аэростата а потом прыгать с парашютом, я потерял свой смертный медальон, а похоронная команда его нашла и меня причислила к убитым.

Генерал задумчиво помолчал, вспоминая свою боевую юность.

– Потом меня еще не раз «хоронили». В Катаре, Конго, Чили, Алжире. В Китае даже памятник успели поставить, правда, потом надпись поменяли. Высекли благодарность и мне, и моему отцу. – Уловив невысказанный вопрос, генерал кивнул. – Да, он тоже когда-то служил военным советником в Китае.

Вот такая, оказывается, у Кончицев славная военная династия

* * *

– Товарищ Берия, желаете взять слово? – выжимая в чай половинку лимона, между делом поинтересовался Сталин. Собрания «посвященных» предпочитали проводить в неформальной обстановке, что не только нивелировало разницу в должностях и званиях участников, но и создавало атмосферу непринужденности, когда никто не стеснялся высказывать свое мнение.

Нарком внудел согласно кивнул и отодвинул недопитый стакан.

– Ну что же, давайте с вас и начнем. Что у вас?

– Алмазы, – скромно улыбнулся Берия, – и в больших количествах. Наш попаданец твердил, что где-то на западе Якутии должно располагаться коренное месторождение, так называемая «алмазная труба». Правда, точного места он назвать не мог, потому что Мирный построили уже после начала разработок, и в настоящее время этого города пока не существует. Но, покопавшись в картах, доставленных товарищем Куликовым, он кое-что вспомнил и уверенно назвал реку – Большая Ботуобуя. Несколько Уральских экспедиций немедленно самолетами отправили в Якутию, искать алмазоносный район. Правда, на Большой Ботуобуя карбонатных пород найти так и не удалось. – Лаврентий Павлович замолчал и обвел взглядом собравшихся, не на шутку заинтригованных.

Первой не выдержала Аня:

– Товарищ нарком, так нашли или не нашли алмазы, я что-то совсем запуталась?

– К счастью, – невозмутимо продолжил Берия, – мы на всякий случай направили одну партию на Малую Ботуобуя, полагая, что информатор мог немного ошибиться. Вот как раз в бассейне этой реки и было совершено открытие. Геолог Одинцов, промывая в лотках шлиховые пробы, взятые на речке Ирелях, нашёл крупный алмаз, а после дальнейших изысканиях на этом участке было обнаружено множество кристаллов. Геологи за всю жизнь не видели столько алмазов, сколько нашли там всего за один день. Они продолжали исследования даже после начала снегопадов, и теперь можно уверенно сказать, что кимберлитовая трубка найдена! Причем, что очень важно, разрабатывать месторождение кимберлитовой руды в Якутии можно открытым способом. Понятно, что полномасштабная добыча начнется не раньше, чем в сорок четвертом году, но несколько миллионов в инвалюте мы заработаем сразу, а после войны наша страна получит этот бонус на полтора десятилетия раньше. А это сотни миллионов долларов ежегодно. И еще, попаданец сокрушался, что большинство алмазов, добытых в СССР, продавались необработанными, и на этом терялись огромные деньги. То есть следует подготовить обрабатывающую промышленность для огранки такого количества сырья.

Подождав, не добавит ли докладчик еще что-нибудь, Молотов тоже взял слово и обрисовал свое виденье проблемы.

– На самом деле ситуация на мировом рынке алмазов весьма непростая. Стоит только увеличить поставки камней, как цены тут же обвалятся, а предложение будет значительно превышать спрос. В настоящее время алмазным монополистом является южноафриканская компания De Beers и, возможно, Советский Союз поступил правильно, вынудив её принять обязательство покупать все наши неограненные алмазы. Ведь когда спрос падает, перекупщики терпят неминуемые убытки. Тот же Дебирс в таких случаях вынужден был останавливать работу на рудниках, но советские алмазы продолжал покупать в полном объеме. Конечно, лучше всего нам самим создать картель добытчиков и огранщиков, способный регулировать предложение на рынке и поддерживать приемлемый уровень цен, но подмять всех конкурентов весьма непросто.

– Я так понимаю, – поднялся было Куликов но, вспомнив, что совещание у них неформальное, снова уселся на стул, – перекупить южноафриканцев мы пока не сможем. Даже если Оппенгеймеры согласятся продать свое дело, у нашей страны просто не хватит для этого валюты. С другой стороны, продавать неограненные камни действительно жалко, но, ювелирная промышленность справиться с таким объемом сырья просто не в состоянии. – Майор госбезопасности, курирующий технические разработки, и бывший когда-то военинженером, покрутил в руках бублик, представив себе, будто держит на планшайбе огромный кристалл. – Ведь для этого требуется… я точно не знаю, наверно десятки тысяч опытных огранщиков, учить которых нужно очень и очень долго. Это же не заготовку на токарном станке выточить, тут масса нюансов.