"Егоров Владимир Семенович, 1954 года рождения. Закончил Н-ское общевойсковое высшее командное училище, прошел полный курс спецподготовки в Центре в г.

Балашиха Московской области, после которого был направлен в распоряжение Отдела спецопераций Первого главного управления. Работал в проектах «Алъкор», «Ренессанс», «Памир». В 1983-1984 гг. прошел дополнительный курс спецподготовки в гг. Хорог, Беслантюбе, Акмола, а также особый курс в поселке Острог-18. С 1985 г . введен экспертом-руководителем в проект «Бумеранг» (отработка методики особых операций в зонах XX). В 1986-1988 гг. куратор проекты «Бумеранг» с сохранением полномочий эксперта-испытателя. В 1989 г . командирован в распоряжение группы "Н".

Свободно владеет английским языком. Умеет объясниться на фарси, урду, пушту, дари.

Имеет воинское звание «майор».

Награжден тремя правительственными наградами.

С 1989 г . в резерве Отдела спецопераций ПГУ КГБ СССР".

Следующая справка куда короче, на чистой мелованной финской бумаге без каких-либо грифов. Только размашистая собственноручная подпись человека, входившего в ареопаг — Политбюро ЦК:

"В 1988-1989 гг. введен в проект «Снег».

19.02.1989 назначен оперативным куратором проекта «Снег».

22.05.1990 назначен старшим оперативным куратором проекта «Снег» по северо-восточному Афганистану и северо-западной пограничной провинции Пакистана (Пуштунч стан).

5.11.1990 назначен старшим оперативным куратором проекта «Снег» в республиках Средней Азии и Казахстана.

19.06.1990 присвоено воинское звание «подполковник».

Оперативный псевдоним «Барс».

Мазин закрыл досье. Поднял трубку аппарата спец связи:

— Гаспар вызывает Краса, прием.

— Крас слушает Гаспара, прием, — отозвался Краснов В серой «Волге» он катил в сторону Москвы.

— У меня для вас уточнение: задействуйте всю группу «Экс». На полную катушку.

— Есть. Но…

— Что — но?

— Я обязан предупредить… В связи со сложившимися обстоятельствами…

— Это не обстоятельства, это… — Никита Григорьевич замолчал, пытаясь подобрать выражение, — советский цирк! В самом балаганном варианте! Конец связи.

— Конец связи.

Мазин уселся в кресло, нажал кнопку дистанционного управления. Засветился экран телеприемника. Цирк… По набережной неуклюже маневрировали похожие на гигантов-жуков танки.

Бардак, — зло процедил он сквозь зубы. Вышел в соседнюю комнату, надел наушники, прикрыл глаза. Слышно было так, будто разговаривали в соседней комнате.

19 августа 1991 года, 4 часа 32 минуты

— Нет, скажи, Егоров, ты правда помнишь? Все же столько лет прошло… — Женщина влюбленно смотрела на мужа, и он чувствовал ее взгляд.

Добавь еще — трудных. А то… А я все равно тебя люблю. Очень-очень. Учти, ив, это редкое качество в женщине. Мне не хотелось, даже когда тебя не было долго-долго… Зато теперь .. Нет, ты правда не забыл? Не-а…

Наташка была мастером спорта по пулевой стрельбе малокалиберного пистолета, как раз тогда готовилась какому-то открытому республиканскому турниру и шла первым фаворитом. Ее тренер Степан Михайлович Степанов договорился со своим старым приятелем, военруком школы, чтобы она практиковалась по вечерам прямо там: тира своего у школы не было, но, построенная в начале шестидесятых, она была оборудована прекрасным бомбоубежищем, основой которого служил длинный коридор.

Бомбоубежище задраивалось тяжеленными дверьми, в дном конце коридора ставился металлический лист, на втором закреплялись мишени: стреляй не хочу! Пистолет и патроны Наташка попросту таскала с собой в портфеле: нарушение, конечно, но ничего не нарушишь — и ничего не достигнешь, этому девизу ее тренер, бывший снайпер Степанцов следовал сам и любил повторять его подопечным.

Володя Егоров тогда практиковался в стрельбе из пистолета. Ему на ближайших курсантских соревнованиях предстояло выполнить норматив кандидата в мастера, и он старался каждый день выбивать хотя бы десять серий; в училище изучали совсем другой тип стрельбы, Володя же хотел, кроме всего, «поставить руку», наработать школу. Учиться оставалось полгода, диплом и лейтенантские погоны были не за горами, а потому руководство училища сквозь пальцы смотрело на его «художества» со слабым полом: гусарство в училище негласно поощрялось, проделки записных буянов становились изустным преданием, и новые поколения курсантов воспитывались на них не меньше, чем на изучении специальности, штудировании уставов или политподготовке.

Ну а люди из заинтересованного ведомства обратили внимание на перспективного молодого человека по другому поводу: он мастерски уходил от любых передряг, какие случались в бурной курсантской жизни; столкновения с хулиганствующей молодежью города, разборы с милицией — все это было, но с поличным Егорова никто ни разу не задержал, ускользал с «места происшествия» он мастерски, проявляя дерзость и хладнокровие, оставляя после себя поломанные челюсти и выбитые зубы противников и никогда не попадаясь сам блюстителям порядка. Однажды его, казалось, уже точно «прижали к стенке»: блокировали набранной из ППС группой захвата на последнем, четвертом этаже общежития гидромелиоративного техникума.

Да и еще светила ему статья за сопротивление внештатным сотрудникам, коим он по легкомыслию имел неосторожность набить полуофициальные лица при исполнении до полной отключки здесь же, перед общагой, некоторое время назад… Впрочем, внештатники не представились, но для милиции тех времен это вряд ли бы послужило оправданием; в любом случае права бы ему никто зачитывать не стал: как минимум, отметелили бы как верблюда. А то и статью навесили.

Брать нарушителя спокойствия вышли хорошим составом, даже с собакой: Тигра Полосатый попортил ментам много крови, и с ним решили разобраться под шумок очень показательно, чтобы иным кадетам впредь неповадно было… Хорошо, успела шумнуть одна из девчонок — поднялась мигом в комнату подруг, успела крикнуть:

«Вовка, менты!»

Когда «группа захвата» всем составом сгрудилась у хлипкой общажной двери и та была вышиблена напрочь грозным ударом кирзового сержантского сапога, в означенной комнате были обнаружены только две совершенно голые девчонки, отчаянно визжащие на всю общагу и прилегающие окрестности, распахнутое окно и спортивные мужские трусы с лампасами — на тумбочке у одной из кроватей.

Володя за ту пару минут, что блюстители выдвигались на четвертый этаж, успел набросить джинсы и майку, сунул ноги в кроссовки (дежурная форма для самоволок хранилась у него в каптерке, а потому за забор училища он выходил всегда в полном цивиле) и шагнул в открытое окно, успев послать воздушный поцелуй обоим подружкам. Быстро прошел по узенькому парапету до угла здания, выдохнул и что есть силы оттолкнулся ногами. Тренированное тело пролетело метров семь вперед и вниз, и Егоров жестко вломился в ветви стоявшего не так далеко пирамидального тополя. С треском, царапая лицо и руки, обдирая кожу чуть не до костей о жесткий ствол, проскочил по инерции почти до самой земли, завис на руках и одним прыжком очутился на земле.