В Магаданской области март – это еще зима. Морозы, снегопады, метели – температура воздуха редко поднимается выше минус двадцати пяти градусов, север есть север. Даже в областном центре в это время года люди стараются как можно больше сидеть дома, в тепле, и выходить на улицу только по делу. Но поздним вечером дел, требующих выхода на улицу, у людей, как правило, не бывает, и поэтому дальняя окраина Магадана, застроенная двух– и трехэтажными домами барачного типа, в одиннадцать часов вечера казалась совершенно вымершей: только подгоняемая легким ветерком бежит по земле поземка, да мрачно чернеют огромные тени на сугробах.

Долгое время ничто не нарушало тишины, пока около половины двенадцатого издалека не донесся постепенно приближающийся звук работающего мотора. Вскоре показался и источник звука – старенький серый джип, неторопливо кативший по абсолютно пустынной улице между двумя рядами серых домов. Вот джип проехал перекресток, вот миновал строение, на первом этаже которого располагался круглосуточный магазин, – значит, не за добавкой мужик едет и не за закуской. Наконец, джип уменьшил скорость и остановился напротив одного из трехэтажных домов, ничем на первый взгляд не примечательного. Сидевший за рулем невысокий черноволосый мужчина с острым лицом поднял голову и пристально посмотрел на дом. Светилось только одно-единственное окошко на третьем этаже.

Водитель джипа беззвучно пошевелил губами, словно что-то прикидывая, а потом удовлетворенно кивнул, заглушил двигатель и вылез из машины. Он брезгливо поморщился, обходя обширную помойку, красовавшуюся на подступах к дому, и завернул за угол, обходя трехэтажку. Было совершенно не похоже на то, что этот человек приехал к себе домой – если бы это было так, то он наверняка постарался бы получше пристроить свою машину, а не бросать ее без малейшего присмотра на улице, где ее запросто могут угнать. Милиция в такие районы, как этот, наведывается очень редко, а угонщики везде есть.

Но вышедший из машины человек явно не боялся угонщиков. Он обогнул дом, подошел ко второму подъезду и внимательно осмотрел стоящие возле него машины. После этого он снова удовлетворенно кивнул, прикрываясь воротником пальто от ветра, зашел в подворотню, достал мобильный телефон и набрал номер.

В трубке раздался долгий гудок, потом второй, а за ним третий, прерванный на середине низким мужским голосом.

– Слушаю.

Вышедший из джипа остролицый мужчина тут же нажал отбой, в третий раз кивнул собственным мыслям и набрал номер. На этот раз ответа долго ждать не пришлось, мобильник сразу же отозвался другим голосом – резким и напряженным.

– Да?

– Все в порядке. Они там.

– Все?

– Я позвонил туда – трубку взял хозяин. А тачки гостей стоят у подъезда. Можно начинать.

– Отлично. Отбой.

Водитель джипа выключил телефон, вышел из подворотни и быстрым, но спокойным шагом пошел обратно – по направлению к своей машине. Но уезжать он, видимо, пока не собирался. Подойдя к джипу, остролицый на секунду задержался, напряженно всматриваясь в темноту, но тут же черты его лица смягчились: он явно увидел то, что ожидал. Из темноты медленно и величественно, как большая рыба из подводной пещеры, выплыл «ЗИЛ» с вертикальным подъемником-платформой над кунгом – такие машины обычно используют для замены троллейбусных проводов и ламп на фонарных столбах.

«ЗИЛ» двинулся к дому – как раз к тому месту, где было освещенное окно. Мужчина махнул рукой водителю «ЗИЛа», перешел дорогу и вошел в подъезд дома, стоящего напротив того, на который он только что обратил такое пристальное внимание. Поднявшись на второй этаж, мужчина достал из кармана пальто бинокль, миновал еще один лестничный пролет, подошел к подъездному окну, поднял бинокль к глазам и стал внимательно наблюдать за единственным светлым окном дома напротив и за «ЗИЛом», уже начавшим поднимать к нему свою платформу.

На темной лестничной клетке перед закрытой металлической дверью в напряженных позах стояли двое. Оба были одеты в камуфляжные куртки и штаны, под одеждой отчетливо просматривались очертания бронежилетов, лица скрывали черные вязаные маски типа «ночь», а на плечах висели автоматы. Из нагрудного кармана одного торчала черная антенна портативной рации. Так обычно выглядят собровцы при «зачистке» или другие спецотряды правоохранительных органов при проведении силовых операций. Впрочем, камуфлированные напоминали собровцев не только одеждой и снаряжением – их в нынешние времена может раздобыть практически кто угодно, были бы деньги и желание, – но стоящих у двери отличала еще специфическая манера поведения, свойственная бойцам спецотрядов, – хорошо заметная опытному глазу уверенность в себе. Движения их были осторожны и бесшумны, но эта осторожность напоминала осторожность кота, боящегося спугнуть мышь, они явно нисколько не опасались того, что их могут увидеть, запомнить или что им могут помешать, все их внимание было устремлено на металлическую дверь квартиры, перед которой они стояли.

Тот, что был ближе к двери, сунул руку в карман, вытащил газовый мини-баллон и кивнул напарнику. Тот поднес к баллону зажигалку и крутанул колесико. Из горелки совершенно беззвучно забила струя ровного пламени. Держащий горелку повернулся к двери и начал медленно, бесшумно и очень аккуратно резать дверь вокруг петель. Это заняло совсем немного времени – спустя пять минут работа была закончена. Теперь оставалось лишь чуть поддеть дверь ногой снизу, и она ляжет на руки ночных гостей. Все движения камуфлированных были отточенными, плавными и абсолютно бесшумными, они немного напоминали какой-то зловещий танец. Даже работающая горелка не издавала ни малейшего звука. Из-за этой полной бесшумности и плавности движений казалось, что все это происходит где-то под водой или в космосе, но уж никак не на прозаической лестничной площадке в подъезде самого обыкновенного трехэтажного дома на окраине Магадана.

Стоявший у двери выключил горелку и спрятал ее в карман. Потом кивнул своему напарнику, экономным движением передвинул автомат со спины на живот и перевел предохранитель в положение «огонь одиночными». Те же движения, словно отражение в зеркале, проделал второй камуфлированный. Они встали – один чуть справа от двери, другой – чуть слева – и застыли, словно каменные изваяния, только тот, что с рацией, постоянно поглядывал на нее – он явно ждал сигнала.

Единственное светлое окно в том доме, около которого только что началась вся эта суета, было окном кухни квартиры номер восемнадцать, и сейчас в ней за деревянным столом, покрытым клетчатой клеенкой, под тусклой лампочкой сидели три человека и мирно разговаривали, посматривая на плиту, на которой стояла металлическая кружка с закипающей водой. Кухня была большая, но довольно грязная и захламленная – раньше в этом бараке располагалась казарма конвойных войск МВД, но несколько лет назад дом перешел в собственность муниципалитета и стал жилым, а бывшие казармы стали коммунальными квартирами, в каждой из которых жили как минимум по три-четыре семьи.