– Забудь об этом, – попросил он. – Представь, что тебе приснился страшный сон, и постарайся скорее выбросить его из памяти.

– Я была бы рада, но прошлое все равно напоминает о себе. Сегодня мне позвонила Элеонора и медовым голосом попросила моего разрешения пожить пока в особняке Дворецкой.

– Ну, и что же ты ответила своей сестре?

– Сестре? Ах, да! Мы же являемся родственниками по отцу. Еще одно странное ощущение. А что я ответила? Разве я могла ей отказать?

Они помолчали.

– Временами я не верю в реальность происходящего, – призналась она. – Дворецкой больше нет, а ее состояние принадлежит мне. Бедная Вероника! Она рассчитала все, но как она могла предвидеть, что ее месть обернется против нее самой? Меня оправдали за отсутствием состава преступления как такового. Суд не доверился показаниям Пирогова и посчитал, что самоубийство как способ мести слишком уж фантастическая штука. Дворецкая покончила с собой, зная о безнадежности своего состояния здоровья. Вот как решил суд. А завещание Вероники было признано законным. Могла ли она представить в самой своей страшной фантазии, что любимое детище «Жемчужина» попадет в руки ее врага?

– Конечно, такого поворота событий она не ожидала, – согласился Логинов. – Но и альтернативы у нее тоже не было. Она не собиралась оставлять собственный бизнес детям. Бедная Дворецкая! Одержимая ненавистью и местью, она тем не менее так и не познала, что такое любовь.

– Но ведь она любила своего мужа? – спросила Настя. – В таком случае ради чего она затеяла всю эту историю с наследством?

– Я не уверен, что все это произошло ради любви. Скорее всего, Вероника поступила, как собственница, которую вероломно лишают принадлежащей ей вещи. Евгений был частью ее мира, в котором она чувствовала себя королевой. Он не играл значительную роль в ее жизни, но с ним было удобно. Дети, семья – все, как у людей. И тут какая-то девочка, из балетных, покушается на ее благополучие. Дворецкой было невыносимо само осознание того, что ей предпочли другую. Она решила наказать наивное создание, а заодно и собственного мужа. Полагаю, что если бы милосердная смерть не забрала его на небеса после сердечного приступа, Вероника приготовила бы для него какую-нибудь затейливую каверзу. Она была мастерицей по придумыванию такого рода «шуток». Она слишком хорошо знала, что блюдо под названием «Месть» следует употреблять в холодном виде. Поэтому Дворецкая решила подождать.

– Да. Вот только ждала она слишком долго, – усмехнулась Настя. – Двадцать с лишним лет – приличный срок. Ты не находишь?

– Зато оцени грандиозность замысла! Поставить на карту все, что составляло ее жизнь, и уйти на тот свет под залпы салюта. Нет, Дворецкая все же была удивительной женщиной.

– Такое впечатление, что ты восхищаешься ею, – возмутилась Настя.

– К великим преступникам и негодяям всегда испытываешь смешанные чувства, – признался Логинов. – Это и удивление, и негодование, и в какой-то степени восхищение их безрассудным желанием жить по собственным законам. Мало кто из нас пытается вырваться за пределы круга, начертанного для нас обществом. Мы слишком послушны, слишком боязливы, чаще ленивы. Нам проще жить так, как принято, чем рваться в неизвестность.

– Сейчас ты подведешь целую теорию под злобную выходку Дворецкой, – остановила его Анастасия. – А там уже недалеко и до оправдания.

– Я не собираюсь ее оправдывать. Она причинила нам слишком большие неприятности.

– Хорошо, что ты еще об этом помнишь, – улыбнулась девушка. – Хотя многих ошибок можно было избежать, если бы ты был откровенен со мной, а не прятал в сундук свои маленькие секреты.

– Например?

– Например, близкие отношения с Элеонорой Дворецкой.

Логинов пожевал губами.

– Это не то, что ты думаешь.

– Так говорят все мужчины, когда им больше нечего сказать.

– Я про другое. Во-первых, «близкие отношения» – это всего пара встреч совершенно определенного свойства. Никаких взаимных обязательств – только секс. Во-вторых, это было задолго до знакомства с тобой. Я не сторонник того, чтобы докладывать любимой девушке о всех своих амурных похождениях.

– Хорошо. Положим, что так, – нехотя согласилась Настя. – Но зачем тебе нужно было рыться в моей сумке? Ты дал мне повод усомниться в твоей искренности. Я посчитала, что именно ты подложил в лекарство ядовитое вещество.

Логинов нахмурился.

– Конечно, любопытному официанту было трудно разглядеть, что именно я делал с содержимым сумочки. Я не вкладывал туда никаких новых средств, я просто взял для себя некоторые образцы таблеток.

– Но для чего, скажи на милость?

– Я же тебе говорил о своем дурном предчувствии. Ну, помнишь, о той опасности, которая тебе якобы угрожает? По-моему, ты не восприняла мои слова всерьез.

– Конечно. Ведь у тебя не было никаких фактов, а в предчувствия я не верю.

– Вот я и пытался отыскать какой-то подвох в действиях Дворецкой. Эта странная подозрительность Вероники, эти дикие предосторожности с санитарной сумкой заинтересовали меня. Я хотел узнать то, что так тщательно скрывает Вероника.

– Ну и как, узнал?

– Не совсем, – признался он. – Рассмотрев все ее баночки и пузырьки, я установил лишь то, что она имеет серьезные проблемы со здоровьем и пытается их скрыть от окружающих.

– Почему ты так решил? – удивилась Настя. – Как мне было известно, Вероника страдала повышенным давлением и ревматическими болями. Но это почти норма в ее возрасте.

– А тебя не насторожило богатое содержание ее аптечки? – спросил Логинов. – Слишком много склянок для здоровой женщины. Кроме того, содержание баночек не отвечало их этикеткам. Так, вместо витаминов ты выдавала ей каждый день сильное обезболивающее средство. Коробочки с биологически активными добавками были также заполнены другими таблетками.

– Это ты определил самостоятельно?

– Нет, конечно, без посторонней помощи тут не обошлось, – улыбнулся Олег. – Мне помог один мой товарищ – фармацевт. Хотя, если поковыряться в моей биографии, там можно обнаружить три курса медицинской академии.

– Ты учился на врача? – удивилась Настя. – Ты мне об этом не говорил.

– Не говорил, – напустил на себя загадочный вид Логинов.

– А если еще лучше поковыряться в твоей биографии? – подозрительно спросила девушка. – Надеюсь, я там не обнаружу ничего ужасного?

– Как сказать:

– Ты мне должен немедленно все рассказать, – потребовала Настя.

– Ты не возражаешь, если я это сделаю у себя дома? – засмеялся он, поднимая ее на руки…

Антонина сделала глубокий вдох, прежде чем начать разговор на крайне болезненную для нее тему.

– Марк, – проговорила она, стараясь выглядеть спокойной. – Я хотела сказать тебе… Вернее, я пытаюсь сказать тебе уже две недели о том, что надежд на получение наследства Вероники нет никаких.