И мы выступили в обратный путь. Обратно ехать было немножко повеселее: во-первых, я приспособился к верховой езде, во-вторых, мы двигались к своим. И немного расслабились. Поэтому, когда дозор доложил о том, что во встретившейся на пути деревне расположились какие-то окруженцы, мне пришло в голову глянуть на них. Вдруг повезет пополнить отряд стоящими людьми.

Деревня была совсем маленькая, шесть домов. Или это был большой хутор? Окруженцы там тоже были, десятка два. Мы наблюдали за ними с опушки леса, и что-то мне в них не нравилось. Что, я не мог понять, но что-то напрягало, и я никак не решался выйти к ним. Ребята косились на меня, но инициативы не проявляли. Я посмотрел на Тэнгу, пес лежал и беззвучно рычал, глядя в сторону деревни. Я уже хотел скомандовать отход, как вдруг один из бойцов сказал, указывая рукой на женщину, подошедшую довольно близко к нам:

— Это же жена нашего комэска!

— Стой! — рявкнул Паша, но поздно — парень вскочил и радостно закричал:

— Нина Семеновна, идите к нам!

А я в этот момент увидел, на кого рычал Тэнгу. Замаскированное пулеметное гнездо метрах в восьмидесяти от нас и две головы в касках с травой и веточками — немцы.

— Беги, Андрей! Это фашисты! — закричала женщина. Я начал стрелять по пулеметчикам, после третьего выстрела каски исчезли, а ствол пулемета уставился в небо, открыть огонь они так и не успели. Успели другие — очередь, ударившая с чердака ближайшего к нам дома, свалила Андрея на землю. Пулемет на чердаке заткнул длинной, во весь магазин, очередью Паша, но и сам не уберегся, поймал пулю в грудь. Из домов выскакивали немцы и вместе с «окруженцами» бежали к нам. Нина Семеновна упала, немецкий офицер, выскочивший из ближайшего к нам дома, застрелил ее. Другой попытался ему помешать, но не успел. Первого я убил, но второй прыгнул в сторону и перекатом ушел за кучу бревен возле забора. «Круто, — подумал я, — как в кино про спецназ». Серия взрывов заставила немцев залечь и попрятаться — это Антон положил в толпу шесть «фенек» из неплохо сделанной реплики «палестинской рогатки».

— Отходим, — скомандовал я, — Антон, Дима, берите Пашу, и бегом к лошадям! — как ни странно, немцы не стали нас преследовать, только открыли огонь по лесу из минометов.

Мы почти добежали, когда Тэнгу с грозным рыком рванул назад: нас догоняли две немецкие овчарки.

«Назад!» — хотел крикнуть я, но не успел, по спине как будто ударили дверью, я еще увидел, как улетает в кусты моя винтовка, и потерял сознание.

Придя в себя, понял, что не могу ни открыть глаза, ни пошевелиться, только слышал голоса.

— У нас не хватит лошадей на всех, он мертв, а старшина живой. Похороним его здесь, под выворотнем, и поспешим, пока нас немцы не догнали.

Я попытался что-нибудь сказать, но не сумел, голоса отдалились, потом пропали.

Шороха песка, осыпающегося на укрывавшую меня плащ-палатку, я уже не услышал.

До базы добрались только Антон с Пашей, остальные погибли, наткнувшись на немцев.

Ника

Я даже никогда не думала, что моего майора можно так опускать. Он ведь сам монстер по этому поводу, а тут… Тихонько стою возле дверей и не знаю, как доложиться: или по-армейски — тогда не пошлют, но удивятся, или как всегда: «Дмитрий Михайлович, вызывали?» — но Карбышеву, Старинову, Литовцеву и, конечно, Ярошенко было явно не до меня.

Разнос, нет — размаз происходил чинно, без истерик, криков, но от этого радостнее не было.

— А, товарищ Иванова! Проходите! К вам у нас тоже — вопросы… Вы, наверное, в курсе, что ваш Змей не вернулся? А двое из его группы говорят, что он погиб. При этом могила — пуста. В свете последних событий могу сделать вывод, что смерть вашего будущенца — это прикрытие, за которым скрывается переход на сторону врага и в дальнейшем работа на вермахт. Так что потрудитесь объяснить, товарищ Иванова, что вы планировали изначально. Ваша группа начала терять людей именно в тот момент, когда уже был отдан приказ о выдвижении на соединение с Красной армией. Вам не кажется, что это прямой саботаж?.. И вы, как командир, должны отвечать за своих будущенцев, так вот — вы и ответите….

Степан

Вот так-то. Змей пропал — примерное место захоронения нашли разрытым и пустым. Самого нигде нет. А ведь ребята, ушедшие с ним, клянутся, что он был мертв. Вот и думай — если немцы труп нашли, то на фига с собой потащили? Правильно, незачем. А значит, нашли они не труп. А значит, надо уходить, но в нынешнем состоянии мы — сидячие утки. С места не сдвинемся. Единственное, что мы можем сделать — максимально ускорить подготовку к выходу к своим и готовиться к обороне.

Ника

В последнее время Сергей Олегович почти не вылезал из своего арсенала. Веселенькая надпись на дверях внушала оптимизм даже гэбэшникам, а прочим и подавно не хотелось по своей воле влазить в святая святых нашего оружейника.

После совещания настроение было такое, что хоть иди сама и стреляйся. Так что я выбрала альтернативу и, стукнув один раз по дверям и крикнув: «Олегович, это Ника!» — вошла внутрь.

Мужики уже укладывали последние свертки и ящики в машину.

— Где? — спросила я. — Главный где? Олегович.

— Там, — кивнул один на чуть приоткрытую дверь в дальней стене.

Вошла. Олегович сидел на табурете со стаканом в руке и тупо смотрел в стену.

— Бл… приехали!

Приятно, когда тебя чуть не всем комсоставом во главе с генералами и полковниками выдраили, как первокурсницу, а теперь этот обдолбанный герой… В глаз дать, что ли? Нет, на такое и рука не поднимается. Сначала все-таки вечное и непобедимое средство вытрезвления, а потом уже и в морду.

— Мужики, — крикнула я, снова выползая в арсенал, — вода где?

В ответ на мою фразу отозвалось нечто мелкое, выскочившее из-под машины и начавшее качать права.

— Слушайте, мужики, уберите собаку, — вздохнув, попыталась как можно спокойнее сказать я, — а то порешу на хрен и не замечу.

Сергей Олегович

— Я щщщ… щщас дам кому-то воду! Ик! — ответил я, с трудом ворочая языком. — Цербер, фас! — сам же я нашарил «швейцарца», снял его с предохранителя и прицелился в дверь. Точнее, попытался это сделать, потому что все вокруг плыло и шаталось, а по пистолету прыгали зеленые чертики… Чертики? Смерть им! Почему-то в голову пришла абсолютно логичная идея, что если убить всех чертиков, то никто не догадается, что я пьяный. И началось сафари… Грохотали выстрелы, визжали рикошеты, чертики уворачивались от пуль, за дверью кто-то кричал и ругался…

Ника

Как я ненавижу пьяных мужиков! Кто бы знал! Над головой осыпается крошка от бетона, мелкое собако надрывается от лая, стою за дверным косяком, жду, пока патроны закончатся. Наконец, сухой щелчок.