В последние годы республиканский истеблишмент игнорировал мнение мобилизованного им электората. Но так продолжалось недолго. К концу 2015 года высокопоставленные республиканцы стали выражать опасения и тревогу по поводу своей неспособности слышать избирателя, когда республиканский электорат с его предпочтениями вышел из-под контроля.

Депутаты-республиканцы и кандидаты на участие в следующих президентских выборах в открытую выражали презрение к парижским дискуссиям, отказываясь даже присутствовать на заседаниях. Три кандидата, лидировавшие по опросам того времени – Дональд Трамп, Тед Круз и Бен Карсон, – встали на позиции своего электората, в значительной степени евангелистского: человек не оказывает влияния на глобальное потепление, если конечно же таковое вообще имеет место. Другие кандидаты отвергают действия правительства, направленные на решение данного вопроса. Сразу после того, как Обама в Париже заверил всех, что Соединенные Штаты будут в авангарде действий, предпринимаемых мировым сообществом, Конгресс, в котором преобладали республиканцы, проголосовал за отмену недавно одобренных правил Агентства по охране окружающей среды США, призванных снизить выбросы углекислого газа. Как писала пресса, это был «провокационный сигнал более чем ста мировым лидерам, что американский президент не пользуется стопроцентной поддержкой своего правительства в вопросе изменений климата», мягко говоря. Тем временем республиканец Ламар Смит, глава Комитета палаты представителей США по науке, космосу и технологиям, объявил собственный джихад правительственным ученым, осмеливающимся сообщать о фактах[569].

Посыл ясен. Американские граждане прямо у себя дома несут огромную ответственность.

В статье в New York Times, посвященной этой теме, говорится, что «две трети американцев выступают за то, чтобы Соединенные Штаты присоединились к международному соглашению, обязательному для всех его участников, с тем чтобы снизить выбросы парниковых газов». А пять из восьми полагают, что климат важнее экономики. Но это все не играет никакой роли. До общественного мнения никому нет дела. И этот факт, опять же, служит американцам очень серьезным посылом. Именно на них лежит задача починить вышедшую из строя политическую систему, при которой общественное мнение является маргинальным фактором. Отсутствие паритета между общественным мнением и политикой в данном случае оказывает значительное влияние на судьбы мира.

Нам, разумеется, не стоит строить иллюзий по поводу былого «золотого века». Однако события, о которых мы только что говорили, свидетельствуют об очень значимых изменениях. Одним из итогов покушения неолибералов на жителей всего мира стал как раз подрыв функциональной демократии. Причем происходит это не только в США; в Европе их влияние, пожалуй, еще хуже[570].

Теперь давайте обратимся к другому (более традиционному) вопросу, вызывающему тревогу ученых-атомщиков, устанавливающих стрелки Часов Судного дня: ядерному оружию. Сохраняющаяся на сегодняшний день угроза ядерной войны в значительной степени сподвигла их в январе 2015 года установить стрелки на трех минутах до полуночи.

Последующие события еще отчетливее выявили нарастающую угрозу, хотя этой проблеме, на мой взгляд, так и не уделяется достаточного внимания.

В последний раз стрелки часов Судного дня показывали три минуты до полуночи в 1983 году, когда администрация Рейгана проводила учения Able Archer («Опытный лучник»), имитировавшие нападение на Советский Союз, чтобы испытать систему его обороны. Недавно рассекреченные советские архивы свидетельствуют: у русских эта операция вызывала такую озабоченность, что они были готовы дать отпор. А это означало одно: конец. Об этих безрассудных, безответственных учениях, равно как и о том, насколько близок к катастрофе был тогда мир, мы узнали от американского военного аналитика и специалиста по разведке Мелвина Гудмана, который в те годы возглавлял подразделение ЦРУ, ведавшее делами Советского Союза, одновременно исполняя обязанности старшего аналитика. «В дополнение к операции “Опытный лучник”, предусматривавшей подъем личного состава по тревоге и так встревожившей Кремль, – пишет Гудман, – Рейган одобрил на редкость агрессивные военные учения у границ СССР, в ряде случаев нарушавшие территориальный суверенитет страны. В качестве одной из рискованных мер Пентагон, чтобы протестировать советский радар, послал в полет над Северным полюсом американские стратегические бомбардировщики. Кроме того, в ходе военно-морских маневров в условиях, максимально приближенных к боевым, американские суда приблизились к СССР на расстояние, которого раньше никогда себе не позволяли. Проводились и другие тайные операции, целью которых был внезапный удар по советским целям средствами морского базирования»[571].

Теперь мы знаем, что мир в те страшные дни спасло решение русского офицера Станислава Петрова не передавать на самый верх сообщение о том, что СССР подвергся ракетному удару. Таким образом, Петров занял место в одном ряду с командиром русской подводной лодки Василием Архиповым, который в опасный момент Кубинского ракетного кризиса в 1962 году отказался отдавать приказ на запуск ядерных торпед, когда американские эсминцы, охранявшие подходы к острову, совершили нападение на русские субмарины.

Этот перечень, и без того пугающий, дополняют примеры, о которых общественность узнала совсем недавно. Эксперт по ядерной безопасности Брюс Блэр утверждает, что «ближе всего к немотивированному решению президента нанести стратегический ядерный удар США подошли в 1979 году, когда запись с учебной пленки системы раннего предупреждения Командования воздушно-космической обороны Северной Америки, симулирующая полномасштабное ядерное нападение Советского Союза, по оплошности попала в реальную сеть раннего предупреждения. Советнику по национальной безопасности Збигневу Бжезински дважды позвонили ночью, сообщив, что на США совершено нападение, он уже поднял трубку, чтобы убедить президента Картера дать на агрессию ответ всеми имеющимися в наличии средствами, но в этот момент прозвенел третий звонок, и ему сказали, что тревога оказалась ложной[572].