На сегодняшний день угроза более чем реальна. К счастью, инцидент с российским самолетом, сбитым турецким F-16, не повлек за собой конфликта международного масштаба, что вполне могло случиться, особенно с учетом сложившихся обстоятельств. Штурмовик вылетел с заданием сбросить груз бомб на Сирию, на территорию которой и рухнул. Его уничтожение выглядит безрассудным и провокационным поступком, призванным повлечь за собой серьезные последствия. В ответ Россия заявила, что в дальнейшем ее бомбардировщики будут сопровождаться истребителями, и приступила к развертыванию в Сирии передовых комплексов противоракетной обороны. Кроме того, как заявил министр обороны Сергей Шойгу, ракетный крейсер «Москва», обладающий ПРО дальнего радиуса действия, получил приказ подойти ближе к берегу и быть готовым «поразить любую воздушную цель, представляющую собой потенциальную угрозу для наших самолетов». Все эти шаги создают предпосылки для конфронтации, которая может оказаться смертельной[579].

Напряженность сохраняется и на границах между Россией и странами НАТО, включая военные маневры с обеих сторон. Вскоре после того, как стрелки Часов Судного дня так опасно придвинули к полуночи, американская пресса сообщила, что американские БТРы торжественным маршем прошли по эстонской столице, что стало символическим актом, лишний раз подчеркнувшим самый серьезный характер напряженности в отношениях между Западом и Россией со времен «холодной войны»[580]. Незадолго до этого российский военный самолет на каких-то пару секунд разминулся с датским гражданским лайнером. Обе стороны быстро поднимают войска по тревоге и разворачивают вдоль границы между Россией и странами НАТО боевые подразделения, «больше не считая войну делом совершенно немыслимым»[581].

Но если так, то обе стороны напрочь выжили из ума, ведь война, с большой долей вероятности, уничтожит все на планете. Еще много десятилетий назад ученые признали, что первый удар одной из ведущих держав способен уничтожить и самого нападающего даже в случае, если за этим не последует ответа, – просто в результате ядерной зимы.

Однако так уж устроен сегодня мир. И не только сегодня – подобным образом мы живем вот уже семьдесят лет. Рассуждений на эту тему со всех сторон хоть отбавляй. Как мы уже видели, безопасность собственных жителей, как правило, не выступает в роли приоритета для тех, кто делает политику. Так было с самых первых дней ядерной эры: формирование политики никогда не предусматривало усилий – и даже выраженных вслух мыслей, – направленных на то, чтобы устранить эту первейшую угрозу для Соединенных Штатов, как теоретически могло бы быть. Это продолжается и по сей день, а как – мы только что вкратце продемонстрировали.

Таков мир, в котором мы живем, причем живем уже сегодня. Ядерное оружие неизменно несет в себе угрозу мгновенного уничтожения, однако мы знаем хотя бы в принципе, как ее минимизировать, а то и устранить – для этого достаточно соблюдать подписанный ядерными державами Договор о нераспространении, к которому сегодня многие относятся с пренебрежением. Угроза глобального потепления представляется не такой неотложной, хотя в долгосрочной перспективе этот жуткий процесс может резко ускориться. Пока еще до конца не ясно, в состоянии ли мы с ней справиться, но можно не сомневаться в одном: чем дольше мы будет откладывать решение этой проблемы, тем страшнее будет катастрофа.

Перспективы достойного и долгосрочного выживания человеческого рода далеко не радужные, если конечно же не начать процесс значимых перемен. Значительная доля ответственности за это лежит на нас – у нас в этом отношении есть целый ряд возможностей.

Спрашивая «Кто правит миром?», мы, как правило, принимаем стандартное допущение, что в роли главных действующих лиц в мировых делах выступают государства, в основном супердержавы, поэтому для нас важны решения, которые они принимают, равно как и отношения между ними. Это неверно, и мы поступим правильно, если не будем упускать из виду, что данный уровень абстракции может оказаться в высшей степени обманчивым.

Каждое государство обладает сложной внутренней структурой, поэтому принимаемые политическим руководством решения в огромной степени зависят от внутренних центров власти, в то время как рядовые граждане нередко маргинализованы. Это справедливо даже для стран с развитой демократией, не говоря уже об остальных. Действительного понимания того, кто правит миром, мы не можем добиться, игнорируя «владык человечества», как их назвал Адам Смит: в его эпоху это были английские торговцы и промышленники, в наше время ими стали транснациональные конгломераты, гигантские финансовые институты, торговые империи и им подобные. В русле мысли того же Смита будет благоразумным уделить внимание «отвратительной максиме», которой посвящают себя «владыки человечества»: «Все для нас и ничего для народа» – эта доктрина также известна как ожесточенная, нескончаемая классовая борьба, нередко носящая односторонний характер, жертвами которой является народонаселение на только собственной страны, но и всего мира.

При нынешнем глобальном порядке институты владык человечества наделены огромной властью, причем не только на международной арене, но и внутри их собственных государств, на которые они полагаются каждый раз, когда эту власть надо защитить и оказать экономическую поддержку при помощи обширного арсенала средств. Рассматривая роль владык человечества, мы обращаемся к таким текущим приоритетам государственной политики, как Транстихоокеанское партнерство – соглашение о правах инвесторов, в пропаганде и комментариях неправильно называемое «договором о свободной торговле». Переговоры велись втайне, к тому же в них принимали участие сотни лоббистов и корпоративных юристов, вносивших жизненно важные детали. Цель – добиться одобрения всех проектов в достославном сталинском стиле «как можно быстрее и без проволочек», чтобы блокировать любые дискуссии и оставить лишь два варианта – либо да, либо нет (стало быть, да). Авторы подобных решений, как правило, действуют вполне успешно, что совсем не удивительно. Люди в этом процессе второстепенны – со всеми вытекающими последствиями.

Вследствие неолиберальных программ, реализованных предыдущим поколением, деньги и власть сосредоточились в руках куда меньшего количества людей, чем раньше. Это подорвало функциональную демократию, но вместе с тем породило очаги сопротивления, в первую очередь в Латинской Америке, равно как и в центрах глобальной власти[582]. Европейский союз, одно из самых перспективных новообразований периода после Второй мировой войны, ковыляет, едва держась на ногах, на фоне пагубных последствий политики жесткой экономии во время рецессии, которую осудили даже экономисты Международного валютного фонда (если, конечно, не относить их к категории политических деятелей). Демократия была подорвана, потому что право принимать решения передали бюрократам в Брюсселе, на каждый шаг которых оказывают влияние западные банки. Господствующие партии стали быстро терять членов, дрейфующих кто вправо, кто влево. Исполнительный директор парижской исследовательской группы EuropaNova относит всеобщее разочарование на счет «настроения злобного бессилия на фоне того, что реальная власть придавать событиям тот или иной оборот в значительной степени перешла от политических лидеров конкретного государства [которые, хотя бы в принципе, являются субъектом демократической политики] к рынку, корпорациям и институтам Европейского союза» – в полном соответствии с неолиберальной доктриной[583]. Очень схожий процесс сегодня идет и в Соединенных Штатах, причем примерно по тем же причинам, что должно считаться важным вопросом и вызывать озабоченность не только внутри страны, но и, учитывая могущество Соединенных Штатов, во всем мире.