— Иллиана, — прошептал он. — Ничего не бойся.

Бархатный, теплый голос проник в нее, согревая, возвращая к жизни просто одним своим звучанием. Вот только в этом голосе девушка впервые за все время, что знала Торриена, услышала отголоски страха.

Но, несмотря на это, от объятий царевича ей все равно стало легче. Ведь его поддержка означала самое главное: он не верил в то, что она — убийца.

— Почему все обвиняют меня? — спросила она тихо.

В этот момент Торриен отошёл чуть в сторону, пропуская девушку к телу на кровати.

— Не подходите слишком близко, я чувствую ваш запах, — проговорил тут же Лиррияс, подняв ладонь.

Но вставать рядом и не потребовалось. Распластанный на окровавленной постели царь уже целиком предстал взгляду.

Увидев его, Иллиана зажала рот рукой, испытав прилив ужаса. Губы распахнулись в немом крике.

Багряное пятно разлилось по всей кровати, слишком ярко выделяясь на ткани цвета снега.

Казалось, что Аджансар спал. Лишь его лицо непривычно закаменело и расслабилось, превратившись в бледную маску. Многочисленные украшения придавали ему странное ощущение жизни, будто он просто прилёг отдохнуть. А длинные черные волосы, забранные в косу с золотыми кольцами, внезапно напугали Иллиану фамильным сходством с Торриеном.

На миг сердце девушки сжалось, когда она случайно представила на месте погибшего повелителя своего возлюбленного царевича.

На коже выступил холодный пот.

Но Иллиана быстро пришла в себя, отбросив дурацкие мысли, когда увидела, что в шею царю Шейсары был воткнут нож. И не простой нож. Самое страшное и невероятное оказалось в том, что это был ее нож! Тот самый, который она вонзила в хвост Дарьеша какие-то сутки назад!

— Это что еще такое? — выдохнула она, не веря своим глазам. Шагнула вперед, и даже Лиррияс неожиданно отошел в сторону, давая ей возможность посмотреть.

Иллиане хотелось бы ошибиться. Но нет. Никаких ошибок.

— Этот нож остался в комнате Дарьеша! — воскликнула она, лихорадочно вспоминая, чем кончилась та ужасная встреча с наследным царевичем.

Обернулась и увидела, что все присутствующие пристально разглядывают ее, словно впитывая реакцию. Раейла прищурилась, сложив руки на груди, Саримарх, как обычно, то ли улыбался, то ли наоборот. Лиррияс смотрел на нее, склонив голову набок. Дарьеш был абсолютно невозмутим, а Торриен напряженно сдвинул брови. Все его лицо выражало сильное беспокойство.

— Что?! — воскликнула Иллиана, не понимая, почему они все смотрят на нее, а не на Дарьеша. — Этот кинжал уже сутки не был у меня в руках!

В этот момент произошло нечто неожиданное. Дарьеш пожал плечами и скользнул вперед на своем черно-сапфировом хвосте.

— Как ни странно, я согласен с этой… особой. — Он презрительно кивнул на Иллиану. — Было бы глупо убивать царя собственным оружием. Я не думаю, что это сделала она. Даже ее мозгов хватило бы на то, чтобы провернуть убийство, не так глупо подставляясь под удар.

— Ну уж и тебе подставляться не имело смысла, правда? — громко воскликнула Райела. — Раз нож лежал у тебя в комнате. Кто последний касался его, Дар?

Царевич сделал непонятное движение, дернув щекой, и ответил:

— Почем я знаю? Когда тебя пытаются убить, мало думаешь о таких мелочах, как сохранность орудия убийства, — протянул он, с довольной мстительностью глядя на Иллиану. — Я вынул нож и отбросил в сторону. Все.

— Я не пыталась тебя убить! — воскликнула девушка, погрузив пальцы в растрепанные волосы, которые она не успела убрать в косу. Сейчас они лежали на ее плечах пышными, всклокоченными волнами цвета белого золота. При этом Иллиана то и дело ловила сквозь злой взгляд Дарьеша проблески знакомого интереса.

Это всколыхнуло в голове неприятное воспоминание о том, что наследник Шейсары любит блондинок. Особенно таких светлых, как она.

Выходит, не так-то уж он на нее и злился?..

— Тебя никто не спрашивает, — прошипела тем временем Райела, неприлично тыкая в девушку острым пальцем. — Ты покушалась на моего брата средь бела дня! При свидетелях! И никто не поверит, что после такой глупой жестокости ты не могла совершить подобную же с нашим отцом! Только на этот раз удачно!

— Я. Не. Покушалась на твоего брата! — выкрикнула Иллиана, от бессилия теряя контроль. — Я защищала подругу от смерти!

— Ой, перестань, — скривился Дарьеш, — прерывая ее на полуслове. — Ничего Миллите не угрожало. Стал бы я вредить собственной хасси, что за дурацкие фантазии?

Махнул рукой так, словно сказанное им очевидно любому дураку. И, что самое ужасное, его слова звучали крайне правдоподобно! А что стоит ее точка зрения против точки зрения наследника? Мирая, который уже сейчас является некоронованным правителем государства?

— Конечно, это бред, — подтвердила Райела, будто вколачивая последний гвоздь в ее гроб. — Какой смысл слушать убийцу?

— Хватит! — резко оборвал Торриен, сжав челюсти и подойдя ближе. — Никто не смеет называть мою сайяхасси убийцей.

— Сайяхасси? — переспросила Райела, и Иллиана краем глаза увидела, как губы казиса Саримарха дрогнули в улыбке.

Что было в голове у первого жреца, оставалось лишь догадываться. Очень часто казалось, будто он улыбается вовсе невпопад. Словно умалишенный. Но иногда, спустя время, Иллиана с запозданием понимала смысл каких-то случайно оброненных им фраз, и тогда становилось ясно, что этот мирай никогда и ничего не говорит просто так. И каждая его зловещая улыбка на самом деле имеет какой-то скрытый смысл.

Это пугало.

И все же, несмотря на двоякое выражение лица, главный жрец мираев оставался вторым человеком в этой комнате после Торриена, в чьих глазах то и дело вспыхивала и гасла скорбь.

Отвлекшись от этих размышлений, Иллиана перевела взгляд на наследного царевича.

Услышав о том, что женщина его брата на самом деле сайяхасси, а не хасси, Дарьеш прищурился. Он посмотрел на Иллиану таким странным и тяжелым взглядом, что девушке стало сильно не по себе.

— Это не имеет значения, — проговорил Торриен, сдерживая рычание. — Она невиновна.

— Увы, факты говорят о другом, — вклинился в разговор Лиррияс, который наконец закончил осмотр трупа. Он отошел на почтительное расстояние, предварительно укрыв тело своего царя простыней.

Иллиана почувствовала к нему легкую благодарность. Теперь ощущение страшной трагедии стало не так сильно.

— Нож не может служить доказательством, — в этот момент повторил Дарьеш, поддакивая Торриену и продолжая удивлять Иллиану.

— Дело не в ноже, — покачал головой мастер ароматов.

Снова протер свою блестящую лысину мягким платком и убрал его в сумочку. Чинно сложил руки на поясе и начал говорить: