Очень мне все это не нравилось. Но делать, похоже, было нечего.

— Хорошо, — кивнул я, — встречайте. — И отключился.

И не одному мне это не понравилось.

— Ваше Величество, — заговорил со мной Филипп. — Могу ли я быть с вами абсолютно откровенен и надеяться, что сказанное останется между нами?

Даже обидно. Но я сдержался и кивнул:

— Конечно.

— В таком случае… — Филипп замялся. — Мой командир Сэмюэль — бесспорно, выдающийся стратег. Но, отав бессмертным, он сильно изменился.

— В каком плане?

— Он стал нерешителен. Я бы даже сказал, труслив. Долгое время он честно боролся с этим недостатком. Но теперь вследствие тех генетических изменений, которые Рюрик произвел в его организме, он не способен продолжать борьбу. Так во всяком случае мне кажется.

— И что из этого следует?

— Мне не хочется возводить на него напраслину, но боюсь… — Филипп явно находился в затруднении. — Боюсь, он хочет вымолить себе прощение у Рюрика, выдав ему вас.

— Вы уверены?! — Я и сам подозревал нечто подобное, но еще не успел сформулировать для себя эту мысль настолько ясно.

— Ни в коем случае! Нет, нет, я не уверен. Но согласитесь, его слова о том, что обязательно ВЫ должны перебраться туда, а не он сюда, выглядят довольно неестественно. Повторяю, это лишь тень подозрения. Но и ее достаточно. Ведь на кону ваша жизнь. Мы обязаны быть бдительными.

— Спасибо, Филипп. Я ценю ваши откровенность и заботу. И как же я могу обезопасить себя?

— Не знаю, — пожал плечами он, — иначе я не делился бы с вами своими мыслями, а попросту принял бы все необходимые меры.

— А если так: мы назначим время, когда я должен буду выйти с вами на связь, и, если я не выйду, вы постараетесь вызволить меня из плена.

— Не пойдет, — помотал головой Филипп. — Крейсер с вами на борту в любой момент может уйти в гиперпространство.

Да. Я до сих пор никак не могу привыкнуть к этому.

— Что же тогда?

Филипп вздохнул:

— Не следовало вам соглашаться… Хотя… Кто знает, может быть, все-таки у него действительно есть конструктивные предложения. А сейчас… Во-первых, вы сами должны быть предельно бдительны. Во-вторых, думаю, на борт крейсера с вами должен отправиться я.

— Хорошо, — кивнул я. — Но у меня есть и еще одна идея. Крейсер под завязку набит моими друзьями-джипси. Неплохо было бы поделиться нашими подозрениями с ними.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Филипп. — Только так, чтобы это не вызвало переполоха. Выйдите-ка из поля зрения камеры модуля, я вызову крейсер и поговорю с Гойкой. Он показался мне вполне здравомыслящим человеком. Как мне его позвать?

— Спросите атамана. Только я не понял, зачем мне прятаться?

— Сэмюэль не должен догадываться о том, что вы что-то подозреваете. Вы ведь видели, из его каюты есть прямой выход на модуль связи. Скорее всего, это генеральская каюта.

Все равно я не совсем понял, что Филипп намерен делать, но понадеялся на него и махнул рукой:

— Ладно, действуйте.

Филипп кивнул, и я, послушавшись его, выбрался из кресла и подошел вплотную к передней стенке рубки. Теперь меня с крейсера не увидят, я в «мертвой зоне». Правда, и я не вижу экрана.

— Слушаю, — раздался незнакомый мне голос.

Характерного для джипси акцента не было. Скорее всего, на связь вышел плененный Гойкой рюриковский пилот.

— Дайте мне атамана, — потребовал Филипп.

— Я здесь, — послышался голос Гойки. — Чего вы от меня хотите?

— Наденьте наушники, — предложил Филипп. — И отключите громкоговорящую связь.

Все верно: то, что он собирался сказать, касается только Гойки. По всей видимости, тот выполнил требование Филиппа, потому что он, удовлетворенно кивнув, заявил:

— Атаман. Хочу предупредить вас сразу. У нас с государем нет серьезных оснований обвинять кого-то в предательстве, поэтому не стоит пороть горячку… Но все-таки будьте начеку. У нас есть подозрение, что на вашем корабле готовится покушение на государя. Постарайтесь с самого первого нашего с ним шага на крейсер контролировать ситуацию и быть готовым встать на его защиту.

— Хорошо, — согласился Гойка. — Мы с него глаз не спустим.

Удачно пристыковавшись к крейсеру, я и Филипп, сжимающий в руке рукоять форменного магнито-плазменного кинжала, перешли из шлюпки в шлюз, а затем, после уравнивания давлений, через открывшуюся диафрагму вошли в корабль. На душе скребли кошки. Ляля уложила Ромку и, скорее всего, уснула вместе с ним. А я даже не зашел посмотреть на них. «Возможно, в последний раз…» — почему-то думалось мне.

Дядюшка уже встречал.

— Наконец-то! — вскричал он и тут же осекся. — А вы, Филипп, зачем явились? Вы мне тут совсем некстати!.. И какого рожна вы прячете за спиной руку с кинжалом?!

— Это мое распоряжение, — остановил я дядюшку, — и обсуждению оно не подлежит. Филипп будет сопровождать меня.

— Ах, вот как?! — поморщился дядюшка. — Похоже, вы не доверяете мне. Что ж, ваша бдительность делает вам честь. В этом случае, правда, от нее нет никакого толку. Пойдемте, я покажу вам то, что хотел показать и изложу вам свой план.

Он потащил меня за собой вперед по коридору, за нами двинулся и Филипп, но дядюшка, остановившись, рявкнул:

— А вас, Филипп, никто не приглашал!..

— Да прекратите вы, — осадил я его вновь. — Я, по-моему, ясно сказал, он будет сопровождать меня.

— Но информация, которую я собираюсь вам открыть, конфиденциальна! Хотя… Ладно, — махнул он рукой, — пусть ходит за нами. Я согласен на роль подозреваемого в подготовке предательства.

Вот же бестия!

И дальше мы двинулись втроем. Но я был уверен, что десятки глаз наблюдают за нами при помощи телекамер. Гойка не мог не выполнить своего обещания.

… - Вот каюта, в которой я собираюсь беседовать с государем, — объявил дядюшка, распахнув перед нами с Филиппом дверь. — Убедитесь, что она имеет лишь один вход, а затем, будьте любезны, покиньте помещение и подождите нас за дверью.

— Да какого черта! — обозлился я. — Что за комедию вы тут устраиваете?! Филипп неоднократно доказал нам свою верность, он спас вас из лап Рюрика, я ему абсолютно доверяю, и он может присутствовать при любом разговоре со мной…

— Я доверяю ему не меньше вашего, — отозвался дядюшка, — хотя сейчас это чувство и невзаимно. Но есть причины, по которым свой план спасения я могу рассказать только вам и только с глазу на глаз.

— Как вы мне надоели! — честно сказал я дядюшке и обернулся к Филиппу:

— Ладно, давайте не будем с ним спорить. Осмотрите помещение.