Он подошел к металлическому шкафу и нажал на кнопку. Одна из трубок, подсоединенных к голове, окрасилась в зеленый цвет; спустя несколько секунд голова заморгала и открыла глаза.

– Ежи, к тебе пришли, – сказал Виктор. – Познакомься с Алисой.

Губы зашевелились, и из динамика, расположенного ниже колпака, раздался хриплый голос:

– Алиса, это правда ты?

– Да, – подтвердила она, взволнованная. – Это правда я, папа.

– Виктор, оставь нас одних, хорошо? – попросила голова. – Мы столько лет не виделись.

– Ну конечно, – ответил ученый, направляясь к дверям. Они остались одни.

У Алисы слезы навернулись на глаза. Сколько раз она безуспешно старалась вспомнить лицо отца, и вот оно перед ней. Ей хотелось рассказать ему о себе, маме, тете, о своих проблемах и огорчениях, о том, как ей его не хватало, пока она росла Она только не знала, с чего начать: все слова казались слишком легковесными для этой знаменательной минуты.

– Что ты смотришь? – сердито захрипела голова. – Нельзя терять ни минуты, отключи меня как можно скорее, а то Виктор сейчас вернется! Он много лет толкует о том, что отправит меня в космос, но это пустые фантазии! Не хочу так жить, не могу больше. Отключи меня! Быстро!

– Нет! – Алиса отшатнулась. – Это ведь означало бы твою смерть!

– Лучше погибнуть, чем помогать ему строить ракеты. Когда я отказываюсь, он вводит мне химикаты, от которых я вою от боли. Выключи меня, умоляю!

– Нет!

– Ты должна это сделать! Я больше не могу так жить! Это не жизнь, а сплошная мука!

Алиса беспомощно разрыдалась. Она не знала, что ей делать; отец не имел права требовать от нее такого ужасного поступка! Но если он страдает, если ему сохраняют жизнь вопреки его воле и он хочет прервать свое чудовищное существование, может ли она отказать ему?

– Хорошо, я тебе помогу, – прошептала она в конце концов прерывающимся голосом. – Скажи, что нужно сделать.

– Открой дверцу в боковой стенке ящика, на котором стоит колпак.

– Она заперта.

– Выломай замок.

Алиса взяла со стола отвертку и всунула в щель. Навалилась на нее всем телом, но замок не поддался. В этот момент в зал вбежал Виктор.

– Ты что делаешь?!

Он схватил заплаканную Алису за руку и оттолкнул от шкафа.

– Ежи просил, чтобы я его отключила. – Она всхлипнула.

Виктор сердито посмотрел на нее, а затем обратился к Ежи:.

– Как это?! Тебя уже не влечет космос? Ты не хочешь лететь на Марс и дальше, за пределы Солнечной системы? Не хочешь увидеть другие планеты, другие звезды?

– Нет, – прохрипела голова. – Когда-то хотел, много лет именно это помогало мне держаться. Но сколько можно ждать? Я больше не верю в твои обещания. Ты так и будешь строить ракеты и убивать людей. А с меня довольно жизни в банке; я хочу умереть.

– Чепуха! – взвизгнул Виктор. – Ты будешь жить, и все тут! Почти тридцать лет работы, и все коту под хвост? Я еще покажу фон Брауну и всем этим самодовольным козлам!

– Ты с ума сошел?! – воскликнула Алиса.

– Я? – Он рассмеялся. – Разве ты в самом деле не понимаешь, насколько важно, чтобы Ежи полетел в космос? Не понимаешь, что для блага науки нельзя быть эгоистом? Я в тебе обманулся. Мне казалось, ты не такая; но теперь вижу, что ты не согласишься на мое предложение.

– О чем ты? Какое предложение?

– Видишь ли, принято считать, что человек использует в лучшем случае одну десятую мозга. Но не каждый. Благодаря своей феноменальной памяти Ежи уже заполнил данными половину извилин. Если он полетит в космос, ему нужно будет место для записи новой информации, причем в течение десятков, а то и сотен лет. Я не знал, что с этим делать, пока не прочел об одном эксперименте, который провели в России. Суть в том, что собаке пересадили вторую голову, разумеется, тоже собачью. Собака через несколько дней сдохла, но сам эксперимент подбросил мне идею, как увеличить для Ежи объем памяти. Я решил подсоединить ему вторую голову. К сожалению, до сих пор все опыты оказывались неудачными. Но я думаю, что, если подсоединить к нему твою голову, отторжения быть не должно – вы ведь близкие родственники. Вот это я тебе и предлагаю: пожертвуй собой во имя науки, пусть твой мозг сопровождает Ежи в полете к звездам.

– Я правильно тебя поняла? Ты хочешь отрезать мне голову, соединить с головой Ежи и запустить нас вместе в космос?

– Именно, – подтвердил Виктор. – Это наверняка получится! Как говорится – одна голова хорошо, а две лучше! – Он снова рассмеялся.

– Да ты болен! Сумасшедший! Как только я отсюда выйду и расскажу о твоих экспериментах, тебя посадят в психушку. Тебе лечиться надо, а не ракеты строить!

– А ты глупее, чем я думал. По-твоему, я буду тебя просить, уговаривать? Было бы, конечно, приятно, если бы ты сама захотела принять участие в моем проекте, но твое согласие совершенно излишне. Тем более что для моих целей требуется чистый мозг.

– Что значит «чистый»? – спросила неуверенно Алиса. Ни разу в жизни ей не было так страшно, как в эту минуту.

– Ты вся, то есть все твое сознание, вся память – это лишь кислотная запись в мозгу. Если перекрыть приток кислорода, спустя какое-то время запись исчезнет, как чернила с листа бумаги, погруженного в воду. Так бывает с людьми, которых не удается сразу же реанимировать: кислород не достигает мозга, и они теряют память. Потом им приходится заново учиться ходить, есть, говорить, читать. Одного русского профессора в такой ситуации еле спасли, так потом он снова пошел в студенты и стал заниматься по учебнику, который сам написал много лет назад. Когда твой мозг очистится, я соединю его с мозгом Ежи. Как я говорил, опыты уже проводились. Сначала с арабами, потом с европейскими туристами. Но каждый раз наступало отторжение. В марте даже скандал случился – мой ассистент, дурак, вместо того чтобы сжечь три отторгнутые головы, выбросил их в Нил. Две из них выловили где-то под Александрией. Подозревали, что речь идет о ритуальном убийстве или чем-то подобном. К счастью, это были не настоящие туристы, а просто бродяги, хиппи. И власти – Виктор захихикал, – это дело замяли. Сейчас все должно пройти гладко, хотя, конечно, лучше бы Ежи был твоим отцом. Но и такого родства должно хватить.

– Как это? Я не дочь Ежи? – спросила Алиса голосом, дрожащим от волнения. – А чья? Неужели твоя?

– Вот еще! Элека. Теодора. Анна была права, Хелена в самом деле предпочитала Ежи меня. Когда он не захотел эмигрировать в Штаты, она смертельно на него обиделась. И была в такой ярости, что, когда он уехал в Варшаву, решила соблазнить Элека. Он ей всегда нравился, но из этого ничего не выходило, потому что он с юности предпочитал парней. Но в отсутствие Ежи Хелене все же удалось напоить Элека и затянуть в постель. Для педераста он показал себя молодцом: она от него забеременела.