Кондуктор, видимо, все-таки услышал меня, потому что нырнул в вагон. Послышался резкий звонок, и поезд вдруг стал замедлять ход, скрежеща тормозами и шумно выпуская пары, а потом совсем остановился ярдах в пятидесяти от заднего края платформы.

Паркер добежал, спрыгнул на рельсы, держась подальше от поднятой кондуктором ступеньки, спотыкаясь на рыхлом, заросшем сорняками балласте.

Кондуктор спрыгнул вниз и бросился к нему, светя фонарем.

– Где он?

Ник, казавшийся вне досягаемости, наклонился над буфером, соскочил, но не далеко, и задел ногой контактный рельс. Мелькнула голубая вспышка, раздался треск, поднялся клуб дыма, послышался жуткий вопль. Ник упал на балласт между рельсами, сильно ударившись, резко перевернулся и тут его голова глухо стукнулась о рельс и застыла.

Я могла пока разглядеть его левую ногу, вывернутую под неестественным углом, на секунду решив, что он мертв. В воздухе стоял резкий палёный запах.

– Эй! – панически крикнул кондуктор мне. – Поезд идет! Который в двенадцать!

Я услышала, как за моей спиной тоненько гудят рельсы.

– Скорый! На Викторию! Экспресс… – Его била дрожь, так что ему едва удавалось орать на Ника, который пытался подняться, схватившись за рельс.

Я перешагнула через контактный рельс. Сукин сын нужен мне живой.

Ник еще раз попробовал встать, но снова со страдальческим воплем упал. Лицо его было залито кровью.

– Нет! Нет! Не ходите сюда, вас сшибет поезд! – крикнул кондуктор мне. – Тут нельзя переходить!

Послышался шум подходившего поезда. Не обращая внимания на кондуктора, я перенесла другую ногу, встала между путями, оглянувшись налево. Сигнал несущегося на нас экспресса распорол тишину прямо перед нами. У меня было всего несколько секунд.

Быстро рассчитав время, я перебралась через второй контактный рельс. Схватила обмякшую сломанную ногу Ника в грязном башмаке, принявшись изо всех сил тянуть. Поезд гудел и совсем приблизился. Сквозь гудок поезда слышались безумные вопли Паркера. Земля задрожала, рельсы решительно взвыли. Я снова потащила со всех сил его тело, не обращая внимания на боль, крики кондуктора, прыгающих на платформе множество полицейских, которые как всегда бездействовали, на грохот и огни поезда. Попятившись из последних сил назад, я перевалила свой груз через другой рельс на твердую землю.

И уже тут, споткнувшись, я упала, ударившись головой об что-то твердое в нескольких дюймах от рельса.

Раздался чудовищный крик.

Поезд, оглушая, прогрохотал мимо, воздушные водовороты трепали мою одежду и волосы.

Еще раз хлестнул ветер, а потом все стихло.

Тут то я почувствовала что-то теплое и липкое на своем лице.

***

Казалось, тишина длится вечно. Задыхавшуюся меня, на миг ослепил фонарь. Теплая жидкость по-прежнему медленно стекала по моему лицу. Луч фонаря сдвинулся, и я увидела на рельсах нечто вроде куска серого шланга, брызгавшего красной жидкостью.

Теперь немного придя в себя, я поняла, что это не краска, а кровь. И не шланг это вовсе, а правое предплечье Ника Паркера. Ему отрезало руку.

Я с трудом встала на колени. Ник лежал и стонал, его била дрожь. «Надо остановить кровотечение и немедленно, иначе он за несколько минут истечет кровью» – подумала я.

Кондуктор наконец-то подскочил к нам.

– Господи Иисусе, – бормотал он. – Господи помилуй…

Подбежало несколько полицейских.

– Вызывайте «скорую», – бросила я им, глядя на прижавшиеся к стеклам лица пассажиров стоявшего поезда. – Может, в каком-нибудь вагоне найдется врач.

Кондуктор всё не мог оторвать глаз от лежавшего Ника Паркера.

– Да позвоните же кто-нибудь в «скорую» мать вашу! – заорала я на полицейских.

Кондуктор первый бросился к телефону на семафоре.

– Уже вызвали, – сказал один из полицейских. – С вами все в порядке, детектив Берч?

Я кивнула, по-прежнему тяжело дыша, сосредоточенно отыскивая что-нибудь пригодное для жгута.

– Направьте кого-нибудь на помощь Брайну Уэйну, адрес узнаете в участке. – Я потянулась к карману, но вспомнила, что пиджак остался где-то на полу в доме Брайна. – Дайте мне свою куртку! – крикнул я вслед кондуктору.

Тот, слишком ошеломленный, чтобы протестовать, вернулся, сорвал с себя куртку, побежал обратно. Я оторвала оба рукава. Один как можно туже затянула на предплечье Паркера, чуть повыше обрубка, другой скатала, зажав культю. Снова прибежал запыхавшийся кондуктор.

– Я велел отключить напряжение, – сообщил он. – На это уйдет всего пара секунд.

Вдруг грянула какофония гудков, словно разом взвыли все сирены «скорых» в Нью-Йорке.

Через пятнадцать минут я ехала вместе с Ником Паркером в фургоне «скорой», намеренная удостовериться, что сукин сын окажется под охраной в надежной палате, откуда невозможно удрать.

Впрочем, в данный момент особой опасности не было. Ник стянут ремнями и лежал под капельницей в бессознательном состоянии.

Тщательно наблюдавший за мониторами санитар сообщил, что жизнь его вне опасности, несмотря на большую кровопотерю. Машина летела быстро, с включенной сиреной. Я чувствовала себя неважно из-за резких поворотов и тряски. На волю случая я ничего не оставила, пустив сзади и спереди полицейский эскорт. Врач, который находился в машине скорой помощи, осмотрел меня и немного подлатал голову. Я ударилась головой о булыжник, немного рассекла себе голову. Так как, врач понял, что в больнице я не останусь, он уговорил меня наложить швы прямо в пути.

Позаимствовав у санитара мобильный, я набрала оба номера Брайна, но не получила желаемого ответа. Потом санитар связался по рации с дежурной. Женщина сказала, что «скорая» была направлена к нему домой врачи осмотрели и обработали поверхностные раны Брайна, который отказался ехать в больницу, желая остаться дома. Поэтому они сделали ему снотворное и антибиотики, после чего он лег спать. Я не стала звонить Гейбу, хотя рука уже набрала его номер, если он сейчас узнает в каком я состоянии, то поднимет весь город на уши.

Я сама вызвала по той же рации патрульную машину, стоявшую у дома Брайна, и велела находившимся там двум полицейским оставаться на месте до моего приезда и как можно скорее застеклить окно.

В тот момент, как я покончила с инструкциями, второй полицейский автомобиль, следовавший за нами, дал сигнал сирены и остановился.

Из нее выбрался позеленевший молодой полицейский и поспешил к нам, держа что-то завернутое в окровавленную тряпку.

– Детектив Берч! – обратился он ко мне.

– Что там у вас?

– Его рука, сэр. Может быть, можно ещё пришить. Только нескольких пальцев недостает. Наверно, колеса размозжили. Мы их так и не отыскали.