– Привет. – Хелен открыла глаза.

Кей присела рядом.

– Жаль, но день рожденья кончился. Сейчас около двух.

– С тобой все хорошо?

– Ни царапинки. Мы не выезжали. Все досталось Бетнал-Грин и Шордичу.

Хелен взяла Кей за руку и сжала пальцы.

– Я рада.

Кей зевнула.

– Лучше бы выезжали. Весь вечер с Микки и Хьюзом решала головоломки. – Она поцеловала Хелен в щеку и примостилась рядом. – От тебя пахнет мылом.

Хелен напряглась.

– Правда?

– Я тебя разбудила?

– Не пойму... Который час?

– Да. Как от маленькой. Искупалась второй раз? Должно быть, чистенькая как не знаю что. Тебе было одиноко?

– Нет, ничего.

– Я хотела улизнуть к тебе.

– Серьезно?

Кей улыбнулась.

– Вообще-то нет. Просто было ужасно сидеть там зазря, когда ты здесь.

– Угу.

Хелен обвила себя рукой Кей, словно для тепла и покоя. Ее голые ноги забрались на ноги Кей; ночная рубашка вздернулась почти до ягодиц. Под рукой Кей чувствовала ее тяжелые теплые груди. Она поцелована Хелен в затылок и погладила по волосам.

– Совсем уже спишь, милая?

– Почти.

– Даже нет сил поцеловать?

Хелен не ответила. Свободной рукой Кей осторожно оттянула воротник ее ночной рубашки. Прикоснулась губами к изгибу шеи, передвинулась ниже, к жаркой гладкой плоти. И тут вдруг поняла, что под рукой у нее ткань старой рубашки. Кей приподняла с подушки голову и удивленно спросила:

– Ты не в новой пижаме?

– Ммм? – пробурчала Хелен, будто спросонья.

– Пижама, – тихо сказала Кей.

– Ой! – Хелен вновь отыскала руку Кей и притянула к себе. – Я забыла.

В тот вечер полная луна была столь яркой, что фонарики не требовались. В ее свете все казалось черно-белым и беспредельным; дома выглядели плоской театральной декорацией, а деревья будто сделали из папье-маше, осыпав блестками и мазнув серебрянкой. Возникало неприятное ощущение уязвимости, незащищенности. Сошедшие с поезда пассажиры поднимали воротники пальто и, пригнув голову, спешили укрыться в темноте. В сотне ярдов от станции «Криклвуд» улицы были пустынны. Лишь две фигуры – Реджи и Вив – брели, не зная точного маршрута. Реджи достал бумажку, чтобы свериться с адресом, и Вив испуганно взглянула на небо – казалось, листок сияет.

Нужный им дом имел вполне обычный вид, но под звонком к двери была привинчена именная табличка, которая выглядела солидно и профессионально; она обнадеживала и вместе с тем пугала. Рука Вив, лежавшая на сгибе локтя Реджи, чуть потянула назад. Реджи накрыл ее ладонью и пожал. Пальцам Вив было странно от золотистого кольца – великоватое, оно беспрестанно съезжало.

– Ты как? – спросил Реджи.

Голос звучал блекло. Реджи боялся врачей, больниц и всякого такого. Вив знала, о чем он думает: пусть бы ее сопровождали Бетти или сестра – кто угодно, только не он.

Звонок нажала она. Хозяин – мистер Имри – открыл почти сразу.

– Прошу вас, – довольно громко сказал он, оглядывая улицу. – Пожалуйста, входите.

Пока хозяин возился с дверью, закрывая маскировочной шторой филенки из матового стекла, Реджи и Вив стояли рядышком в темной, неопределимых размеров прихожей; потом их проводили в приемную, где яркий свет заставил сощуриться. В комнате сладковато пахло мастикой, резиной и хлороформом. На стенах висели плакаты с изображением зубов и розовых десен; в стеклянном ящике расположился гипсовый муляж огромного моляра в разрезе, демонстрирующий эмаль, пульпу и красный нерв. В ярком свете краски приобрели синевато-багровый оттенок. Вив переводила взгляд с экспоната на экспонат, чувствуя, как заныли зубы.

Мистер Имри был дантистом и попутно оказывал иные услуги.

– Присаживайтесь, – сказал он.

На доске с зажимом мистер Имри закрепил лист бумаги. Очки в массивной оправе он, как всякий близорукий, сдвинул на лоб, отчего стал похож на мотоциклиста. «Ваше имя?» – спросил мистер Имри. Вив сняла перчатки, чтобы открыть кольцо, и, порозовев от неловкости, назвала имя, о котором условилась с Реджи: миссис Маргарет Харрисон. Записывая, мистер Имри громко его повторил, а затем начинал с него каждый вопрос: «Нуте-с, миссис Харрисон...», «Что ж, миссис Харрисон...», и оно стало казаться фальшивым и надуманным, как псевдоним актрисы или имя персонажа фильма.

Вначале вопросы шли вполне обыкновенные. Когда они приобрели более личный характер, мистер Имри предложил Реджи обождать в вестибюле. Вив отметила резвость и облегчение, с каким тот выскочил в прихожую. Донесся скрип его ботинок по линолеуму, когда он стал расхаживать туда-сюда.

Видимо, мистер Имри тоже его слышал; он понизил голос:

– Дата последних месячных?

Вив назвала. Мистер Имри записал и будто бы нахмурился.

– Дети есть? – продолжил он. – Выкидыши были? Вы знаете, что такое выкидыш? Ну да, конечно... Приходилось ли вам прежде получать... э-э... лечение, за которым вы обратились ко мне?

На все Вив ответила «нет», а потом, чуть поколебавшись, рассказала о таблетках – на случай, если это имело значение.

Выслушав, мистер Имри пренебрежительно тряхнул головой:

– С подобными штучками не стоит связываться, если позволите дать совет. Наверное, расстроили ваш животик, да? Ну так я и думал.

Он сбросил на нос очки, красноватый призрак которых отпечатался на лбу.

Мистер Имри достал чемоданчик с инструментами, и Вив вздрогнула, наполняясь страхом. Но дантист хотел лишь измерить давление и прослушать грудь; затем попросил встать и расстегнуть юбку, после чего ощупал весь живот, крепко нажимая пальцами и ладонью. Потом выпрямился и вытер руки.

– Да, срок у вас больше, чем хотелось бы, – серьезно сказал он. Разумеется, его отсчет шел от последних месячных. – Обычно подобное лечение я рекомендую при беременности до десяти недель, а вы уже перешагнули этот рубеж.

Видимо, лишние недели имели значение. Мистер Имри пригласил в приемную Реджи и объяснил обоим, что дополнительный риск вынуждает его увеличить размер стандартной платы:

– Как ни жаль, еще десять фунтов.

– Десять фунтов? – всполошился Реджи.

Мистер Имри развел руками:

– Учтите существующий закон. Я очень сильно рискую.

– Приятель сказал – семьдесят пять. Это все, что у меня с собой.

– Этой суммы хватило бы месяц назад. Скажу больше: ее было бы достаточно и сейчас, обратись вы к другому врачу. Но я не такой человек. Я думаю о здоровье вашей супруги. А также о своей жене. Прошу извинить.