Его осудят и казнят.

И тогда не останется ничего от этой эпистолярной страсти, от этой большой и поддельной любви. Ничего, за исключением романа, который, если Марк немного постарается, может стать бестселлером.

Но Элизабет заслуживала более торжественных похорон. Он закрыл компьютер, положил его в сумку и с сумкой под мышкой отправился в туалет. Предварительно он взял со стойки бара коробок со спичками. Запершись в кабинке, он пошарил в заднем кармане своей сумки. Именно там он хранил в качестве талисмана фотографию Хадиджи.

Он проверил, нет ли датчиков дыма на потолке, потом, осторожно держа фотографию над унитазом, поджег ее. Он смотрел на огонь, пожиравший глянцевую бумагу, стиравший лицо арабки. Он улыбнулся ей и прошептал:

— Прощай, Элизабет…

Когда упали последние черные хлопья, он спустил воду и вспомнил, что много лет назад уже пережил точно такую же сцену. Тогда, в туалете редакции популярного журнала, он уничтожил свидетельство о смерти леди Дианы. Этот маленький костер стал его прощанием с принцессой и с ремеслом папарацци.

Сегодня в его судьбе совершался новый поворот.

Он расставался с Элизабет, чтобы стать писателем.

Вернувшись в деловой центр, он занялся планом романа. Его поражало собственное спокойствие. На самом деле оно было поверхностным, хрупким. Его по-прежнему терзала тошнота, а чувство тревоги каждую минуту угрожало вырваться наружу долгим криком. Он стал сообщником убийцы. Единственным человеком в мире, знавшим его тайну.

На краткое мгновение Марку захотелось полностью изменить порядок своих действий: возвращение в Малайзию, общение с судьей, свидетельство под присягой, письма в качестве доказательства… Нет, так не пойдет. Он залпом выпил свое шампанское и начал писать. Зачем освещать эти преступления в рамках уже намеченного процесса, если он может сделать из них великолепный триллер?

Он сосредоточился на кратком содержании. Редактирование текста заняло не более часа. Он ни разу не возвращался к написанному. Наконец, он с удовлетворением прочел двадцать страниц. Нет, удовлетворение — это слишком слабо сказано. Он возбужденно смаковал каждое слово в состоянии близком к трансу. У него дрожали руки. Сердце выскакивало из груди. Он совершенно не сомневался в том, что держит в руках «грандиозный» сюжет. Своего рода бобму. Его уверенность подкреплялась тем, что сам он не имел к этому ни малейшего отношения.

На мерцающем экране компьютера ему виделся бриллиант чистой воды. В нем отражалась вся картина безумия Жака Реверди. Он нашел этот бриллиант, отделил его от породы, очистил — и теперь мог любоваться им под любым углом.

В пылу энтузиазма Марк подумал, что может прямо сейчас связаться с издателем. Он знал только одного, занимавшегося хроникой преступлений, когда-то он написал для него немало текстов.

Он порылся в своем почтовом ящике — своем собственном, в ящике Марка Дюпейра, — и нашел адрес издателя.

Он написал несколько сопроводительных строчек, объясняя, что во время поездки по Юго-Восточной Азии он придумал некий сюжет, и перенес краткое содержание будущей книги в электронное письмо. Заканчивалось послание словами: «Может ли это вас заинтересовать?»

Ответ он знал заранее. Он уже приготовился отправить письмо, но тут сообразил, что до сих пор не придумал названия. Не колеблясь, он заглавными буквами набрал перед текстом два слова: «ЧЕРНАЯ КРОВЬ».

Когда он открыл глаза, самолет рассекал облака над Парижем.

Марку срезу представились старые пыльные тряпки. Грязь, запахи города сохранились где-то в глубине его глаз, его ноздрей, и ему казалось, что он ощущает их даже в салоне бизнес-класса. Он посмотрел в иллюминатор: в смутном свете зари дрожали крохотные огоньки Иль-де-Франс. Сегодня утром, 5 июня, Марк не мог бы сформулировать даже самую простую мысль.

Он спал всего несколько часов, крутясь с боку на бок в своем кресле. Путешествие было тяжелым. Конечности затекли, ладони горели. Возбуждение, возникшее в VIP-зоне аэропорта, сразу после взлета сменилось тревогой, и ничто не помогало от нее избавиться: ни шашлычки в соусе «сатей», ни очаровательные стюардессы, ни богатый выбор видеофильмов. Марк все воспринимал через призму собственных переживаний. Полет превратился для него в четырнадцатичасовую болезнь.

— Пристегните ремень, пожалуйста.

Марк повиновался. По мере того как он просыпался, мысли вставали на место. Он увидел поднос с завтраком, стоящий на столике возле его кресла. За омлетом и круассанами он размышлял над своими приключениями, своими открытиями, своей книгой. Ему повезло. Он разгадал мысли убийцы. Он проник в самую сердцевину его безумия, как археолог проникает в погребальную камеру пирамиды. А теперь он далеко. За двенадцать тысяч километров от убийцы. В безопасности, в своем городе. Он может распоряжаться своей добычей. Теперь он сможет продолжить свое путешествие мысленно. Он будет следовать своему вымыслу, он углубится в свои исследования, изучит мельчайшие детали, мельчайшие связи вселенной преступника.

Когда самолет коснулся земли, его предчувствие превратилось в уверенность. Ощущение тревоги стало невыносимым, но он знал, что его ждет свет, что истина принесет ему славу, богатство и, наконец, покой.

В шесть утра аэропорт Руасси похож на метафизическую картину Джорджо де Кирико. Огромная пустая ротонда, где существование, кажется, теряет все точки отсчета, всю обоснованность. Огромная пустота в форме ракушки, где постигаешь бесконечную бессмысленность бытия.

Его сумка появилась на транспортере одной из первых — привилегия первого и бизнес-классов. Он схватил ее и вышел в неясный утренний свет. На стоянке такси ощущение, что все вокруг завалено старым тряпьем, стало острее. Из-за тусклого освещения стекла казались пыльными. Вдоль автострады тянулись равнины, заброшенные пустыри, поля сражений, с которых убрали трупы. Возвращаясь из долгих путешествий, на рассвете он часто испытывал это ощущение конца света. Ему казалось, что за время его отсутствия что-то случилось. Атомная война, землетрясение… Стоять остались только рекламные щиты, как последние содрогания разгромленного мира.

Марк смотрел на эти щиты, не видя их. Огромные полотна, растянутые на канатах, колыхались под утренним ветром, как паруса корабля.

И вдруг он крикнул водителю:

— Остановитесь!

Тот подскочил:

— Что?

— Остановитесь!

— Вам плохо? Вы… вас тошнит?

— СТОП!!

Водитель неохотно притормозил и свернул на полосу для экстренной остановки.

— Подайте назад.

— Что-то не так?

Открывая дверцу, Марк простонал:

— Мать твою…

Он выскочил на шоссе, по-прежнему сжимая в руках сумку с компьютером. Ему пришлось пробежать около трехсот метров, чтобы добраться до щита, который он только что заметил. Он миновал его и пробежал еще немного, чтобы разглядеть его получше.