• Острые депрессивные состояния — опасны тем, что могут завершиться суицидом, массовым суицидом или убийством. Здесь, чаще всего, психотравмирующая ситуация копится долго и исподволь, но для личности она очень значима: это может касаться тяжелого положения женщины в семье, с постоянными побоями и унижениями, либо нарастающего напряжения на религиозной, этнической почве. Черты личности тоже играют не последнюю роль, особенно астенические. Также значимы и другие факторы: послеродовый период, климакс, хроническое недосыпание, долгая болезнь. Растущее напряжение внезапно прорывается отчаянием, страхом затравленного зверя, с мыслью о том, что самоубийство — единственный выход. А уж прихватить с собой источник мучений либо «спасти» еще нескольких страдальцев — это уж как черт дернет.

Осталось поговорить про реактивные параноиды. Явление это для психиатрии нечастое. Несмотря на то что основной причиной здесь служит психотравмирующий фактор, все же стоит отметить, что на пустом месте такое состояние не разовьется. Зерна будущего параноидного состояния должны упасть в подготовленную, щедро унавоженную почву — в том смысле, что либо изначально личность должна нести в себе параноидные черты или хотя бы подозрительность, либо здоровье этой личности должно быть подорвано (ослабленный организм — более податливая психика), либо сама окружающая обстановка должна навевать соответствующие мысли (так, в Средние века вид дыбы, раскаленных углей под железной решеткой и заинтересованно-приветливого палача мог породить определенные подозрения) и придать симптоматике нужное направление и окраску.

Реактивное паранойяльное бредообразование. Представьте себе, что у вас засела в голове какая-то идея: например, что жена очень вольно интерпретирует понятие супружеской верности, или сосед задумал исключительно недоброе и непосредственно про вас, или вы чем-то тяжко и неизлечимо заболели. Причем именно «или» — идея должна быть одна, но при этом она терзает вас постоянно, все более и более занимая ваши мысли. И взялась эта идея не совсем с потолка, а под гнетом вполне конкретных обстоятельств: жена всячески дает вам понять, что вы тупиковая ветвь эволюции, либо сосед норовит что-нибудь на вас уронить со своего балкона, либо врачи долго вас лечили, а потом кто-то из медсестер неосторожно поинтересовался, а почему такой-то при его-то болячке все еще жив и достает окружающих своими вечными жалобами. То есть психотравма здесь лежит в той же плоскости, что и развивающийся бред. И бред, надо отдать ему должное, за пределы одной темы — ни-ни. То есть или изменница-жена, или злодей-сосед — и не перепутать. Исход — либо полное исчезновение симптомов, как только разрешится конфликт, или переход оных в патологическое паранойяльное развитие, — но это обычно происходит, когда у паранойяльного психопата гулящая жена. Или сосед-социопат. Или врач — черный юморист.

Реактивные бредовые психозы. В основном представлены несколькими основными группами. Психогенный параноид, возникающий в условиях заключения, — здесь психотравмирующим фактором является арест, нахождение под следствием, само заключение. Это могут быть и идеи отношения, когда во взглядах случайных людей больной видит укор и осуждение; и воздействия, когда он считает, что следователь мысленно заставляет его «расколоться»; и уверенность, что ему сейчас припишут все, вплоть до падения Тунгусского метеорита. Порой присоединяются слуховые галлюцинации, которые еще более убеждают больного в правоте его бредовых идей. Параноиды военного времени довольно ярки и специфичны, что и неудивительно, учитывая обстановку постоянной тревоги, потери товарищей, риска погибнуть, получить увечье либо оказаться в плену — и все это на фоне людских страданий. Больные либо ждут, что вот-вот будет нападение, либо начинают узнавать в окружающих замаскированного неприятеля. Другие вдруг объявляют предателями или дезертирами себя. Состояние опасно возможностью суицида либо убийства мнимого врага. Железнодорожные параноиды развиваются у пассажиров, чья дорога длится многие дни, порой с пересадками. Оторванность от привычного быта, стук колес, вокзалы, толпы людей, новые лица — и вот уже соседи по купе вполголоса плетут заговор, вот уже проводник с ними как-то по-особому перемигнулся, не иначе ночью будут убивать. Также иногда параноиды развиваются у тугоухих, у человека, попавшего в чужую страну (мало ли о чем они тут говорят?), у оказавшегося в вынужденной изоляции (обвал в шахте, одинокий путешественник, альпинист или плаватель).

Индуцированные реактивные параноиды возникают под влиянием так называемого индуктора. Им может оказаться ваш сосед по палате, очень ярко описывающий свои галлюцинации и то, как ОНИ следят и воздействуют; в итоге вашей психике станет завидно, и она тоже родит для вас что-нибудь похожее. Какой-нибудь особо одиозный сектант тоже сойдет, особенно если вся подтанцовка беснуется и готова либо позапрыгивать в гробы в ожидании второго пришествия, либо вот прям сейчас двинуть на штурм врат рая (Петра надо предупредить). Говорят, это неплохо получается у мастеров строительства финансовых пирамид и траулеров сетевого маркетинга. Дополнительные условия (не то чтобы обязательные, но с ними индуктору легче) — это меньше альтернативной информации и скептиков плюс готовность индуцируемого скушать все, что предложат, не поперхнувшись, чему в немалой степени способствуют его личностные и интеллектуальные особенности (недалекость, внушаемость и тревожность с мнительностью — вместе либо что-то одно). Вытащите больного из палаты, скита либо финансовой пирамиды либо (в идеале) прищемите хвост индуктору — и наступит чудесное исцеление с элементами мировоззренческого похмелья. Или без оного, как получится.

Название «олигофрения» произошло от греческих слов oligos — малый + phrēn — ум, разум. В сумме получается малоумие. Некоторые считают оба термина обидными в их звучании и предпочитают условно политкорректное «умственная отсталость». Не побоюсь повториться — тот же Фаберже. Автопортрет. Фрагмент. Другой ракурс.

Основное, что объединяет эту группу болезней, — врожденное или приобретенное в раннем возрасте общее недоразвитие психики, и в первую очередь — интеллекта. Одним из первых врожденное слабоумие описал в 1770 году К. Дюфур. Далее, в 1890 г., Ж.-В.-В. Маньян описывает дебильность. Наконец, в 1913 году Э. Крепелин предлагает назвать всю группу врожденного и приобретенного в раннем детстве слабоумия олигофренией.

Причины можно условно поделить на три группы, в тех случаях, когда их вообще возможно указать.