— В полночь двинусь.

Андер встал, еще раз покосился на ближайший труп — женщина нифилимов, лежащая навзничь, — и направился к Дагонору.

— Постой.

Андер остановился.

— Чуть не забыл. Никаких сокровищ мы не нашли.

Андер молчит.

— Рабы о них ничего не слыхали.

— Так что же?

— Где искать?

— В шахтах, конечно. За подземной рекой. Я подсмотрел, как нифилимы таскали туда ящики.

— Воры лазили в пещеры. Бесконечные лабиринты!

Андер пожал плечами.

— Чем же я могу помочь? Ищите! Только когда найдете — или когда надоест искать, — сделайте мне одолжение.

— Какое?

— Завалите вход в пещеры.

— Почему?

— Ничего доброго из этой горы на свет не вышло.

Ламех открыл глаза и увидел над собой ветку расцветающего ивняка. Мелкие светлые бутончики окружены серыми листьями. Он закрыл глаза, а когда открыл их снова, ветка исчезла.

Его волокут по земле, под спиной перекатывается галька. Вот он проехал мимо уткнувшегося лицом в грязь трупа. Попытался вывернуть голову и увидеть, кто его тащит, но разглядел только побелевшие от напряжения костяшки пальцев.

В следующий раз он очнулся, когда солнце уже зашло. На небе звезды. Он лежит неподвижно.

— Кто… — прохрипел он.

Рядом трещит костер.

— Кто-нибудь!.. Яч… Ячмень…

— Тихо, — ответил кто-то.

— Пить…

— Сесть сможешь?

— Постараюсь.

Ламех попытался опереться на локти. Череп пронзила острая боль.

— Подожди, помогу.

Под плечи скользнула чья-то рука, и Ламех с удивлением узнал парня из рудника. Все лицо побитое.

— Пей, — сказал парень.

Ламех всосал воду сквозь шерстяную соску. Парень снова опустил его голову на землю.

— Ох-х-х… Башка раскалывается, — пожаловался Ламех.

— Спи.

Ламех попытался устроиться поудобнее… хоть бы голову пристроить.

— Еда есть?

— Нет.

— Ничего?

Раздалось шуршание.

— На.

Кусочек хлеба с палец величиной.

— Жуй как следует. Смотри, чтоб не вырвало.

— Где… Ячмень?

Ламех старательно жевал. Он вспомнил, как они вышли в овраг и увидели нифилимов. Ячменное Зерно, как всегда, впереди. Ламех за ним, как водится, не успевает, отстает. После этого — провал. Как будто над ним стоит белокурый воин с мечом, и льет дождь.

Приснилось?

— Дрыхнет твой Ячмень. Завтра наглядишься.

— Но жив…

— Живее, чем вчера. И еще безобразнее.

Ламех помолчал.

— А почему мы… не под крышей?

— Под какой крышей? Ваши дурни сожгли все, что горело. Остался только храм. Он не горит, а разрушать — слишком крепок. Но меня туда не затащишь.

Ламех закрыл глаза, надеясь, что боль в голове уймется. Желудок вел себя подозрительно, однако тошнота к горлу не подступала. Уже хорошо.

— Где народ?

Парень склонился над ним — почти нос к носу. Глаза красные. Не спал или плакал.

— Заткнись, — прошипел он раздраженно. — Нет народа, почти одни трупы. Куча раненых. Без рук, без ног, животы вспороты. Больные. У многих есть неприятности посерьезней, чем шишка на затылке. Так что помалкивай. Понял?

Ламех вздрогнул. Ему показалось, что парень ударит его, и он невольно закрылся руками. Ладонь его при этом уткнулась во что-то круглое и упругое.

Женская грудь!

— Ты… не парень? — пискнул Ламех.

Она покачала головой.

— Жаль, что не все нифилимы такие же олухи, как ты.

Из ее глаз выкатилась слеза, губы задрожали.

— Как тебя зовут?

— Ада.

Она села рядом, вздохнула и сложила руки под грудью. Конечно, она устала, понял Ламех. Ей бы выспаться.

— У больных язвы на груди? — спросил он.

Она кивнула.

— У нас от этого некоторые умерли.

— Так что ж, ты у нас особенный?

— Нет, я просто…

— Ладно, помолчи.

Ламех закрыл глаза. Заснуть бы, но боль в голове мешает.

— Спасибо тебе… Ты меня спасла.

— Случайно, — отмахнулась Ада. — Я шла мимо, а ты закашлял. Все думали, что ты покойник.

— Спасибо…

— Завтра я помогу тебе добраться до лагеря. Все в пещеры забрались, в рудники.

— Я бы лучше здесь остался.

Ада засмеялась.

— Я тоже.

— Сможешь тащить? — Ада сунула Ламеху в руки большой сверток.

— Что здесь?

— Мясо с хлебом.

— Вместе? — Ламех сморщил нос. — Зачем же портить хорошие продукты?

— Меня Урук научил. Тебе понравится, вот увидишь.

Ламех упаковал пищу, а Ада тем временем рылась в остальном барахле. Куча металлической и деревянной посуды. Ламех уговаривал бросить все это, Ада долго спорила, но наконец сдалась. Однако здоровенный мех с водой все же прихватила. Зачем? Река ведь рядом.

— Что еще? — покосился на нее Ламех. Ада полезла в кучу шкур. — Мы ведь уже договорились…

— Вот что. — Ада вынула меч. Таких Ламех еще не видел. Элегантная рукоять, а клинок вдвое тоньше, чем у потерянного им оружия. Ада закрепила меч на поясе. — Урука.

— Я думал, его похоронили с Уруком.

— Мы всем так и сказали. Но Урук бы этого не одобрил. Он не суеверен. Для него меч — инструмент, он должен служить людям.

— Теперь все готово?

— Как ты себя чувствуешь?

Ламех посмотрел на храм. Стены его покрыты телами воинов-нифилимов. Руки и ноги их прикреплены к святилищу. Один труп сильно обожжен: воры вытащили его внутренности, поджарили и засунули обратно.

— Поскорей бы оказаться отсюда подальше, — вырвалось у Ламеха.

— Уходим, — кивнула Ада. — Завтра Джаред поведет остальных, мы пойдем медленно.

— Сколько народу осталось?

— Не знаю. Несколько сотен.

— Вместе с пленными?

— Может, и больше. — Ада вертела мешок, пристраивая его поудобнее. Мех с водой она уже перекинула через плечо. — Вход в рудники замуровывают.